Хроника одного рейса

29.06.2018 09:271814

Хроника одного рейса

Эта повесть будет посвящёна истории, которую мне рассказал очевидец событий, произошедших на сейнере «Снарский» на Дальнем Востоке. Его имя Александр Мазуров.

В 1978 году Александр работал третьим механиком на рыболовном сейнере «Снарский», который входил в состав морской флотилии рыболовного колхоза «Моряк - Рыболов», Приморского края.
РС - это рыболовный сейнер проекта 388М, построенный в Астрахани, представлял собой классическое и очень удачное универсальное промысловое судно с широкими V-образными обводами, осадкой кормой 2.86 метра, длиной по ДП 33, 97 метров, шириной по миделю 7, 09 метра.

Экипаж состоял из 16 человек и размещался в двух 4-х местных кубриках, двух 2-х местных каютах и трёх одноместных каютах. В одноместных каютах жили капитан, старший помощник капитана и старший механик. На судне имелась довольно просторная кают-компания. А радист ютился в радиорубке у своих попискивающих, перемигивающихся и живущих своей жизнью приборов. Сейнер был оборудован неохлаждённым трюмом на 80 тонн свежей рыбы.

Главный двигатель: 4-х тактный, восьми цилиндровый дизель SKL типа 8 NVD36, мощностью 300 эффективных лошадиных сил. Построен он был в ГДР и был неприхотливым и очень надёжным.

Прототипы этих дизелей под маркой Буккау-Вольф стояли на подводных лодках Крингсмарине и обеспечивали невероятную живучесть «волчьим стаям» фашистского адмирала Деница. После окончания Второй Мировой войны эти двигатели устанавливали на рыболовных судах СРТ типа «Логгер», поставляемых в СССР по репарации. Выпускники судомеханических отделений Херсонского Мореходного училища помнят эти дизеля, которые им приходилось обслуживать во время морской практике на судах «Метеор», «Седов» и «Руслан». Суда этого типа в послевоенный период сыграли выдающуюся роль в добыче рыбных ресурсов и развития рыбной отрасли.

Учебное судно "Метеор"

ПОДГОТОВКА К «МИНТАЕВОЙ ЭКСПЕДИЦИИ»

К концу лета 1978 года довелось Александру Мазурову участвовать в Охотоморской минтаевой экспедиции у берегов Северного Сахалина.

Комплектация снабжением так называемой «летней» минтаевой экспедиции от «зимней» отличалась одним, но весьма важным пунктом: наличием моторной лодки. Эта моторная лодка представляла собой шестиметровый грубый, плоскодонный каюк (так его именуют в Херсонских плавнях). Изготовлен каюк из дюймовых досок внахлёст, просмоленных битумом - для эластичности разбавленным «отработкой». Эти лодки массово изготовлялись для сезонных добытчиков морской капусты, поэтому никакого отношения к повышенной мореходности, а тем более к изяществу, не имели! В комплекте оборудования для моторной лодки к вёслам прилагался 25-тисильный подвесной мотор «Москва 25Э», где буква «Э» указывает, что мотор имеет электрический стартёр.

Это была очередная попытка в истории СССР - в пику зажравшимся капиталистам и на благо всё повышающих и повышающих своё благосостояние «строителей коммунизма» - облегчить запуски лодочных моторов для широких слоёв населения.

Для этих целей многочисленными конструкторскими, опытно-исследовательскими, проектными и всякими другими институтами был предложен вариант применения стартёра от автомобиля «Запорожец». Но так как этот стартёр не имел редуктора, а все перечисленные институты не дотянули до решения этой проблемы, то выходом из создавшегося положения был несколько иным.

Им стал огромный зубчатый маховик, как сомбреро увенчавший «голову» этой 25-ти сильной «Москвы». Но результат этого гениального решения не облегчил проблем морякам - эксплуатационникам. Как водится у всех спущенных верхами и воплощённых низами всевозможных идей в планово-убыточном хозяйстве СССР, где никто ни за что не отвечал, выяснилось, что маленькому стартёру не хватало ни мощности, ни оборотов для раскрутки двигателя. А явно не «морское» исполнение самого стартёра предопределило результат очередной попытки «догнать и перегнать» загнивающий Запад буквально с первых же дней эксплуатации этого «чуда техники». Выразилось всё это в демонтаже новомодного «дивайса» и огромном потоке нелестных выражений в адрес прогрессивных конструкторов.

ПУТЬ В ПРОЛИВ ЛАПЕРУЗА

Пришло время выхода в рейс и, вырвавшись из цепкого обвально-пьяного отхода, РС «Снарский» сам, казалось, покачиваясь с грандиозного бодуна, побрёл на Север, в направлении пролива Лаперуза. Предполагалось, что через 5-6 дней «Снарский» выйдет в район лова.

Карта пролива Лаперуза

Прошли пролив Лаперуза, залив Анива… и только стали ложиться на курс вдоль Сахалина, получили по 16 - му каналу УКВ приказ от стоявшего под берегом сторожевика (военного корабля) застопорить ход и лечь в дрейф. На просьбу как-то обосновать приказ и на заявление, что, мол, рыбы на судне нет (частенько военные моряки выменивали у рыбаков на спирт свежую рыбу), последовал следующий приказ: готовиться к высадке со сторожевого корабля «осмотровой группы».

Действительно, через некоторое время к борту сейнера подошёл небольшой разъездной пластиковый бот с мичманом и матросом, которые заявили, что на борт военного корабля приглашаются капитан и стармех. На вопрос, брать ли им с собой какие - то документы, военные моряки ответили, что на этот счёт никаких указаний не имеют.

Делать нечего. Кэп стал собираться, а стармех вдруг категорически отказался ехать, так как до сих пор не очухался от празднования отхода и предложил вместо себя ехать третьему механику Александру. После небольшой перепалки между командирами, капитан с третьим механиком погрузились на борт бота, каждый со своим вахтенным журналом, и отправились к кораблю.

Напоследок стармех крикнул Александру, чтобы он попросил пару аккумуляторов, распылителей для форсунок, ну и посмотреть, чего там приглянётся… По штормтрапу, не без сложностей, забрались на огромный, по сравнению с сейнером, военный корабль типа СКР, где их сразу же разделили. Капитана увели, чуть ли не под конвоем, в одну сторону, а Александра, в сопровождении матроса в другую сторону.

После лавирования многочисленными узкими проходами и трапами, они остановились у дверей с табличкой «Командир БЧ-5».

Матрос постучал и после приглашения, а точнее недовольного окрика:

- Кто там? - Александр шагнул через порог в каюту.

В маленькой каюте-пенале с одним иллюминатором в торце, за неприбранным столом сидел неопрятного вида тучный мужчина, лет 45-ти от роду. Вид у командира БЧ-5 был ещё тот! В обычных домашних тапочках, в трениках с огромными пузырями на коленках, в не первой свежести майке-рябчике, в венчике всклокоченных вокруг лысины волос, хозяин, пропахший устоявшимся тяжёлым запахом перегара каюты, долго оценивающе смотрел на Александра тяжёлым, вопросительно-недоумённым взглядом. После чего спросил:

- Ты, кто - стармех?

- Стармех поломал ногу, и прибыть не смог…

- Ну, что ж, садись.

Последние слова были сказаны с явным сожалением и с нотками безысходности. Протянутую руку с вахтенным журналом командир (Александр даже не знал, в каком тот звании) решительно отодвинул и с нотками обреченности заявил:

- Ситуация, юноша, такого плана. На днях мы уходим на дежурство к берегам Вьетнама. Сейчас командование корабля находится в стадии выполнения ответственной задачи - достойно, как подобает офицерам, попрощаться с родными берегами. В оперативных целях для этого решено привлечь и некоторых гражданских, олицетворяющих собой ту самую Родину, которую мы, собственно говоря, и защищаем.

А посему приказ: «Поддерживать компанию командиров, как разговорами, так и совместным распитием «шила»!»

В заключение тирады, как точку в официальной части речи, командир, который попросил Александра называть его просто Женя, нажал где-то под столом кнопку и выросшему в дверях каюты матросу отработанно привычно кинул:

- Давай!

Пока матрос где-то там «давал», Женя, на робкое возражение Александра, что, мол, а как же мой капитан, надо бы его проинформировать…; просто, даже как-то обыденно заметил:

- Ты видел расчехлённую «сотку» на баке? Будешь «пускать пузыри! Разнесём ваш «тазик» в учебных целях в пух и прах, а самих возьмём в штат на полтора года дежурства…

Проверять, действительно ли расчехлена «сотка» и «сотка» ли это, да и вообще посмотреть, как она выглядит, Александр благоразумно не стал. А тут, как нельзя, кстати, появился вестовой с тарелками нехитрой закуски. Откуда-то снизу, из рундуков, была извлечена начатая трёхлитровая банка «шила» (спирта), и понеслось… Из этого прощания с Родиной Александр запомнил лишь то, что Женя постоянно на что-то жаловался, на семью, командование, командира, короче на всю свою жизнь…

По рассказам товарищей, тела капитана и третьего механика доставило на «Снарский» уже целое подразделение похоже привычных к этому матросов. Между прочим, вместе с ними, через борт были перекинуты и несколько аккумуляторов, правда, щелочных, а не кислотных. Впоследствии эти щелочные аккумуляторы обменяли у геологов в Набиле на всё тот же универсальный спирт…

Легко прочитать «вырвались из отхода»… На самом деле, начавшаяся пьянка после очередного прихода из рейса у немалой части экипажа успешно продолжалась и за неделю до отхода судна.
На её излёте, пройдя свой апогей, она потеряла немало своих почитателей, но всё - же в лице нескольких стойких приверженцев - ещё упрямо тлела в каютах и кубриках. Затуманенное сознание «записных» алкашей будоражила навязчивая мысль, что на борту судна находится немало «бухла». И если честно, то их чаяния были небезосновательны, так как в каюте старпома находилось двенадцать ящиков водки предназначенной для предстоящих бартерных операций с приёмщиками рыбы на плавбазах.

В постоянно обновляемой судовой аптечке обязательно присутствовала «Настойка календулы», а у каждого члена экипажа имелся одеколон, теоретически предназначаемый для использования после бритья. Нередко моряки, наиболее зависимые от алкоголя, не дрогнув и без тяжких раздумий, использовали его в зависимости от вкусовой привлекательности.

К наиболее «лакомому куску» относился магнитный судовой компас и вот в этом нактоузе (подставка в виде шкафчика для установки магнитного компаса), беспощадно осушаемом, так никто и не додумался заменить «курсоуказывающую» жидкость, под названием спирт…

Организм «страждущих» постепенно скисал без подпитки. И для его поддержания предпринимались слабые, без особого воодушевления, попытки материализовать свои пагубные страсти. Но ввиду полной бесперспективности затеянного попытки постепенно затухали, плавно перетекая в прерывающийся кошмарами и неизбежным сушняком, тяжкий, спасительный, продолжительный сон… Обычно в рейс брали 6 - 8 ящиков водки, два ящика коньяка и ящик шампанского. Всё спиртное предназначалось для банальной покупки у мастеров-рыбоприёмщиков плавбаз квитанций о несуществующей сдаче рыбы.

«Несуществующей сдачи рыбы» звучит несколько предвзято, так как мы покупали рыбу нам же фактически «недосчитанную». Это та рыба, которую «ушлые» приёмщики рыбы, грубо говоря, украли
у нас и наших товарищей при помощи махинаций с «резиновыми» сачками или их называли каплерами, стампами и откровенно бессовестной пересортицей. Водка от приёмщиков рыбы растекалась далее по кубрикам и каютам плавбазы для более плавного контактирования с женской частью. Коньяк - комсоставу. А вот представительницы «слабого пола» в силу жизненных обстоятельств прошедшие путь до рыбообработчиц на плавбазе, как правило, «жрали» водку не меньше моряков, но, согласно устоявшемуся правилу, жеманно поджав губки, требовали начать «суаре» с шампанского.

Сдача рыбы каплерами на плавбазу

Мерно отсчитывались морские мили, равномерно стучал главный двигатель, а на борту сейнера непривычно тихо.

Всё выпито и команда «отходит». Лишь из кормового отсека, где находились каюты старпома и деда слышался сдержанный бубнёж. Это старший механик и старший помощник капитана никак не угомонятся. Давно уже замечено, что на отходе главными темами в пьяных беседах членов экипажей являлись все аспекты перспективы предстоящей рыбалки. В море - о бабах, а на приходе в порт - об итогах путины!

- Кто из «командиров» удачливее, меньше совершает манёвров, круче закладывает циркуляцию и не забывает держать рабочий борт сейнера по ветру!

Механцы, как всегда на своей волне:

- Кто наверху давал меньше реверсов на манёврах, кто проворнее во время подвахт обращался со шкентелем на грузовой турачке, кто забывал катать топливо в расходной бак для сменщика и т. д.

Так же, как обычно по отходу, «кондей» находился в «ящике», и камбуз сиротливо отдан на откуп редким желающим попить чаю с хлебом, предусмотрительно набранным на берегу. Судовая собака неопределённой масти и породы, грозно рыча и гавкая, крутится в попытках укусить свою задницу. Обожравшись с голодухи капустными кочерыжками, неубранными с кормы судна после засолки капусты на рейс, она страдает, желудок не работает, и из неё щедро изливаются потоки несварения…

На третьи сутки перехода на судне обозначилось какое-то движение. Палубные матросы под руководством «трала» вяленько так шуршат с оснасткой для донного трала. Из открытой камбузной двери несётся яростный, как в штыковой атаке, рой мата вперемежку с грохотом кастрюль. В кают-компании начинают кучковаться повылазившие из «ящиков» и ещё не совсем очухавшиеся члены команды. Пока их хватает лишь на вздохи и тупое созерцание только им ведомого смысла особой точки на переборке или на подволоке.

А радист по прозвищу Вася Избушкин, хотя в миру он просто Вася Олейников, уже деловито запаивает паяльником колоду карт в полиэтилен. Эта предохранительная мера на предмет износоустойчивости карт в предстоящих жарких турнирах и баталиях. Традиционно на борту существует «могучая кучка» не приписанных к вахтам: капитан, дед, трал и радист расписывают долгоиграющий преферанс. Командный состав по причине частой смены партнёров из-за вахт-подвахт будут сражаться в «66». Остальные предпочитают скоротечные «кинг» и «тысячу».

Вот так, с небольшими изменениями, обусловленными различной глубиной празднования отхода, и начинается каждый новый промысловый рейс, или экспедиция, как принято называть в колхозе каждого из одиннадцати сейнеров рыболовецкого колхоза «Моряк-Рыболов» Приморского края.

В целом летняя Охотоморская минтаевая экспедиция особо не славилась своими промысловыми достижениями. Формула работы была предельно проста: больше тралений - больше рыбы!
Вот и организовывали такие фартовые рыбалки в феврале - марте, когда жирующий минтай плотно сбивался в косяки.

Особо ушлые командиры во главе слаженных, заряженных на заработок экипажей были способны - при удачном соединении трёх факторов: чутья, наглости и жадности - работая пелагическим тралением, опережать менее удачливых коллег по валу. Рыбалка на летнем минтае, помимо «поддержки штанов» моряков, носила чисто утилитарную привлекательность, заставлявшую местных кержаков массово заменять уходящих в отпуска иногородних членов экипажей судов, лишь бы попасть в начале осени на Северный Сахалин. И здесь никакой загадки не было. В это время в многочисленные реки и речушки этих мест шла на нерест красная рыба - кета и горбуша.

Не стал исключением и этот рейс.

Охотников за «длинным», но тяжёлым зимним рублём практически со всего Советского Союза подменили «аборигены», имеющие на этот случай различные соответствующие «корочки», позволявшие им «прогуляться» на серьёзную «рыбалку»!

О некоторых «подменах» Александр рассказал следующее:

Моторист Володя.

Здоровенный детина лет 35-ти от роду, высокого роста, непосредственный, тучный, простовато-добродушный, с неизменной папиросиной марки «Север» в зубах, объект постоянных незлобных розыгрышей и частых подковырок, участник самых нелепых ситуаций и происшествий.

Обстоятельность и показушная значимость - главная «фишка» и жизненная позиция Володи. Например, на просьбу вырубить какую-нибудь мелкую прокладку из паронита, следовал подробный допрос на тему: когда это требуется, на какое время, из какого именно куска паронита изготовить; рубить из середины или конца заготовки; насколько больше от реального просекать отверстия под шпильки; на сколько мм должна выступать кромка … и много других, малозначительных, но на взгляд Володи архинеобходимых вопросов. После получения подробной инструкции, даже если судно стояло у пирса в ремонте, Володя брал с кормы специально припасённую для этого случая колоду и деловито спускал её в машинное отделение.

Там, на заботливо расстеленную, на пайолах тряпку устанавливал колоду, предварительно покрутив, выискивая на его взгляд самое необходимое место. Из другого конца машинного отделения Вова приносил маленькую табуретку, брал с верстака молоток, предварительно перебрав и прикинув в руках несколько других; осматривал все (!) имеющиеся просечки, ножницы для металла, прессшпана, картона и бумаги; остро оттачивал ножи и, выкурив очередную «Северину», глубоко вздохнув, усаживался на заботливо организованное рабочее место!

После чего, прицелившись, сделав несколько оценочных маховых движений, с высунутым от чрезмерного внимания и напряжения языком, наносил, наконец - то, победный удар по истосковавшейся в нетерпении просечке! Затем, в обратной последовательности, тщательно протерев каждый присутствовавший в поле деятельности предмет ветошью, разносил инструмент на свои штатные места и с видом триумфатора приносил свой шедевр на контроль заказчику.

После обязательной похвалы (непременный атрибут, шоу!) Володя по-детски смущался и исподтишка оглядывал присутствующих - все ли видели его минуту славы?

Частенько скучающие моряки подначивали:

- А вот скажи, Вова, как ты ухитряешься знать в какую сторону и на сколько оборотов нужно открыть клапан подачи воды на душ?

На что преисполненный важности Володя, картинно закатив в задумчивости глаза в подволок, выкурив очередную папиросу, со снисходительной усмешкой к этим плебеям, ничего не понимающим в сложном мире механизмов, начинал рассказывать, как малым детям, укатывающимся от смеха балбесам процесс отворачивания крана…

Безобидную просьбу присмотреть за работающим пожарным насосом Володя воспринимал буквально, садился напротив насоса и неотрывно смотрел на работающий механизм, иногда поднимаясь, дабы внимательно оглядеть невидимые участки… Над Володей хот и подтрунивали, но жалели. По наивности, а может и по большой любви, Володя был женат на женщине старше его на десять лет и имеющей четверых детей!…

Второй штурман Акимыч.

Александр знал Акимыча ещё по совместной работе на МРС-075 в соседнем рыбокомбинате «Валентин», куда он был направлен сразу по окончанию Мореходки. Одно время Акимыч работал в этом же рыбокомбинате старпомом на самоходном плашкоуте СП - 111.

Обычно весь «москитный флот» рыбокомбината отстаивается (ночует) в акватории «своей» бухты Валентин, в большей своей части открытой и не защищённой. При получении плохих погодных известий на каждую единицу плавсредства, имеющего штурвал и двигатель, забрасывалась дежурная пара, состоящая из судоводителя и механика, для контроля местоположения плавсредства в сложных метеоусловиях.

Таким образом, Акимыч с механиком и оказались в ту роковую ночь на борту длинного плоскодонного самоходного плашкоута с гордым именем на скуле - СП-111. Первым делом, конечно же, «тормозок» из дома, а к «тормозку» - водочка! Короче, когда Акимыч продрал глаза и, цепляясь за пляшущие стены переборок, выбрался наверх, в рулевую рубку, плашкоут, сорванный с якоря, всё дальше уносило в открытое море! А так как невыбранная якорная цепь, образно говоря, играла роль плавучего якоря, то плашкоут рассекал волну идеально кормой вперёд, не рыская и строго выдерживая направление ветра.

Героическими усилиями удалось выбрать якорь, но при первом же рыскании по курсу, плашкоут резко развернуло и теперь он, уже работая машиной полным ходом назад, мог лишь, опять таки кормой, но теперь уже на ветер, как-то противостоять стихии! Любые попытки развернуть плашкоут в классическое, подобающее любому плавсредству положение (нос впереди по курсу, корма сзади), нивелировались сильным ветром вкупе с огромной парусносностью…

Вот так двадцать пять часов кормой вперёд штормовал СП-111, пока из Преображения не вышел СРТМ и не отбуксировал бедолагу в родную бухту… Что тут было! Журналисты местной газеты и руководство района, и всё местное начальство… Стихийный митинг, восхваление героя, сумевшего вырвать из цепких объятий стихии народное добро.

Акимыч, весь в центре восторга, с гордо поднятой головой, небрежно - снисходительно что-то пояснял журналистам, показушно - скромно рекламируя собственную персону! С импровизированной трибуны, роль которой выполнял перевёрнутый баркас, тут же на берегу у засольного цеха, всё более распаляясь, руководители районного масштаба вещали:

- Товарищи, Мы, посовещавшись, единогласно решили ходатайствовать перед краем о присвоении нашему земляку-герою ордена Ленина, как признание трудового подвига скромного капитана на ниве морских просторов!…

В итоге, разобравшись, Акимыча на год лишили диплома за неподобающее несение вахты, приведшее к аварийной ситуации…

Зимой, при стоянке на ремонте 1976-77 году на МРС-075 в Преображении, Акимыч, деловито собрав пожелания экипажа по поводу ассортимента продуктов, взял доверенность и отправился в рыбкооп за продуктами на месяц жизни на ремонте. На резонный вопрос: «А не надо ли тебе помощника, Акимыч?», последовал исчерпывающий ответ: «У меня тут друзей больше, чем Вы можете предоставить помощников! Всё будет в лучшем виде!»

Да, действительно, на следующий день (!) команда в этом убедилась! Тревожное ожидание вдруг нарушил подозрительно знакомый голос с берега, высокохудожественно изображавший что-то вроде песни с элементами изысканного мата… По берегу, по путям тележек слипования судоремонтного завода, тащился Акимыч! В носках! В пиджаке (зимой), вдрызг пьяный, но за сухожилие тянущий за собой по крановым рельсам баранью полутушу, всю в грязи и мазуте!

На следующее утро Акимыч исчез, чтобы появится через три дня на мотоцикле с коляской, с двумя мешками картошки, несколькими банками китайской тушёнки «Великая слава», трёхлитровой банкой с салом, грибами и вареньем. Короче, со всеми домашними запасами…

Но вернёмся к нашему рассказу о начале высадки десанта с сейнера «Снарский», который подошёл к берегам Сахалина. В это время в многочисленные реки и речушки этих мест шла, а точнее будет сказать, что безудержно пёрла на нерест красная рыба - кета и горбуша. Даже в прилове при пелагическом тралении постоянно проскакивали по десятку лососей, а иногда даже такие экзотические «одиночки» как кунжа и чавыча. Вот как раз для этих целей и брались на борт промыслового судна плоскодонная лодка с мотором, и бочкотара, и 22-я жестяная баночка в ящиках.

Тщательно отлаживалась закаточная машинка, насаженная прямо на шпиндель сверлильного станка, сооружался грохот для протирки икры. На скорую руку шился небольшой невод метров на 25 с двухметровой матнёй и ячеёй на 60 см. Локальный «консервный цех» сейнера обычно располагался в машинном отделении. Тут было тепло, светло, да и на вахте всегда находилось время для фантазий на тему «рыбная консервация».

Красная рыба идёт на нерест

Тут же располагался 40-литровый нержавеющий бак с вмонтированными в ТЭН (электронагревателями) для стерилизации, как пустой баночки, так и готовых консервов. Под боком есть пар для варки крабов и центральное звено технологической цепочки - смонтированная на шпинделе судового сверлильного станка закаточная машинка.

Ассортимент выпускаемой продукции на сейнере был следующий:
1. Мясо краба варёное, причём оно различалось по сортности: 1-й сорт - мясо клешней, 2-й сорт - мясо из лап, 3-й сорт - розочки, т. е. сочленения крепления лап к подпанцирному телу.
2. Краб. палочки целиком, варёные и затем обжарены. на сливочном. масле
3. Икра красная,
4. Икра минтаевая,
5. Икра минтаевая с луком и маслом,
6. Чилимы, креветки варёные,
7. Осьминог в собственном соку,
8. Окунь - терпуг, прикопченный, и затем обжарен в масле
9. Морской ёрш в собственном соку со специями
10. Красная рыба кижучь, нерка, кунжа в собственном соку
11. Палтус белокорый, прикопчённый, обжарен в масле
12. Печень трески,
13. Печень минтая с лаврушкой и специями
14. Сельдь маринованная,
15. Мясо гребешков
И другие вариации на тему морепродуктов не попавшие в этот список.

Некоторая часть консервов попадала на плавбазы всё с той же целью покупки квитанций и обмена на банкотару, часть доставалась на берегу родственникам и друзьям, а основная часть консервов служила отличной закуской в непрерывных межрейсовых застольях. Таким образом, к концу рейса сложно было найти на судне угол, где бы ни громоздились многочисленные картонные ящики с готовой продукцией по 48 баночек в каждом, подписанные их владельцами.

Когда в многочисленные реки и речушки пошла на нерест красная рыба-кета, и было решено отправить на берег судовой десант из трёх моряков для заготовки рыбы и икры. Ну, вот как, спрашивается, Александр мог пропустить такой полный заманчивой неизведанности случай проявить себя на новом поприще?! А посему ещё на берегу он прожужжал уши стармеху, который сам намыливался десантироваться в составе экспедиционного отряда на берег. Саша ему рассказывал, что с самого раннего детства в дельте Днепра имел большую практику обслуживания подвесных лодочных моторов, что он с честью сможет выполнить и здесь всю механическую часть программы высадки! Предварительно был выезд с Александром за мотором «группы выходного дня» вглубь колхозной речки на пикник, а затем доставка тел «Самого» и соратников на борт судна. Это и решило дело.

В Ы С А Д К А Д Е С А Н Т А

От машины в группу «первого рывка» был включён Александр и от судоводителей третий штурман Виктор, одних лет с ним, а руководить отрядом был назначен боцман Коля Кузнецов - небольшого роста, коренастый матерщинник из местных кержаков, прожжённый браконьер и дока в подобных авантюрах. Всего за путину предполагалось совершить не менее трёх высадок. На мостике, в ходе непродолжительного совещания, было решено начать с прощупывания низовой речки Пурш - Пурш. Пурш - по-нивхски означает медведь, а двукратное повторение, очевидно, призвано указать на их избыточное количество в этой местности - это меткое и справедливое название придумали аборигены. Собственно и остановились на этом из многих возможных вариантов, прежде всего из - за локальной обособленности именно этой речки. По берегу к ней не подобраться с обеих сторон - ввиду зажатости крутыми скальными образованиями, а из глубины острова и подавно нет дороги.

Северный Сахалин

С моря устье реки надёжно защищено многочисленными кекурами (столбовидные или конусообразные скалы, естественного происхождения) и каменными пиками, что априори гарантировало предстоящей экспедиции полную конфиденциальность.

Однажды утром перед глазами членов экипажа сейнера «Снарского» открылась акватория устья речки Пурш-Пурш, но близко подойти к берегу не удалось из-за виднеющихся из воды тут и там камней, разного размера и устрашимости. Скоро в утренней дымке отчётливо предстала панорама небольшого кусочка береговой черты северного Сахалина, оставшаяся неизгладимым следом в его памяти как яркий, насыщенный неведомый ранее опыт авантюризма и приключений - совершенно особый отрезок его неординарной жизни.

Прямое русло, ограниченное слева огромной, обрывающейся в море скалой, вдоль которой собственно и изливалась сама речка. А на правобережье уходящая до виднеющегося вдали мыса полоса песчаного «пляжа», прижатая к морю огромным, метра в два высотой, на всю длину «пляжа» песчаным валом - странным природным строением.

Да, впрочем, факту наличия этой странности никто из команды не придал значения. А напрасно! Спущена лодка, загружено промоборудование: невод, две пустые и готовые принять икру новые деревянные бочки - «сотки», новое оцинкованное ведро, топор, три стандартных шкерочных ножа с пластмассовой ручкой и коротким, но широким лезвием, два деревянных весла. В ведре сухой паёк: буханка хлеба и килограммовая банка китайской свиной тушёнки «Великая Китайская Стена». Больше запасов не брали, так как к вечеру рассчитывали вернуться на судно. У каждого по пачке сигарет, спички, а у боцмана Николая на поясе постоянный спутник трудовых будней - самодельный нож в кожаных ножнах.

Песчаный вал

У Александра в нагрудном кармане лежала небольшая отвёртка для регулировки жиклёра полного хода подвесного двигателя. В комплекте с вёслами к моторной лодке прилагался 25-тисильный подвесной мотор «Москва 25Э», а за обшивкой лодки на всякий случай воткнут «свечной ключ».

Все одеты в ватники, рыбацкие сапоги - заброды и с собой штаны от костюма «проалифенки» (водонепроницаемого рыбацкого костюма). Члены отряда спустились в лодку, Саша запустил мотор. И, вдыхая горьковатый, разбавленный запахом морской капусты воздух сочной береговой растительности, они тронулись в путь по направлению к берегу…

Добравшись до него и причалившись к берегу, вытянули лодку насколько можно дальше от береговой черты, впритык к самому песчаному валу. В ноздри ударило свежим настоем хвойно-речного запаха. Ноги непривычно заскользили по прибрежному зыбкому песку, заставляя напрягать непривычные к таким усилиям мышцы.

Вздрогнули от внезапного громкого прощального гудка своего судна, которое торопилось на рыбалку, рассчитывая сделать пару тралений и вернуться за ними вечером. Сразу же отправились на разведку. Вскарабкавшись на вал, увидели дивную картину: внизу перед ними, чуть левее, располагался небольшой залив, который образовался из-за нежелания берега так вот запросто отпускать наглую речку из своих объятий. Речка была довольно широкой, метров десять, извивающейся полосой теряющейся в глубине острова.

Речка Пурш-Пурш впадает в заливчик

С высоты песчаного вала десантникам хорошо было видно чрезмерное изобилие рыбы, искрящейся в лучах восходящего солнца, что явно указывало на удачно выбранное место и время для такой рыбалки.

Вернулись к лодке за экспедиционным имуществом и, перевалив насыпь, расположились лагерем на небольшой галечной отмели недалеко от впадения речки в заливчик, в семидесяти метрах от странного песчаного вала вдоль берега. Зайдя в неглубокое русло, Александр попробовал было выталкивать ногами кету на берег, которая шла сплошным потоком от берега до берега, молотя хвостами как пропеллером, разбрызгивая воду, и расстилалась ковром, самодвижущимся в верховья реки за рыбьим счастьем - на нерест. Но вместе с самками на берег вылетали и самцы - горбыли с хищно загнутой книзу верхней губой, а попав на сушу вся рыба, извиваясь, вновь стремилась в воду. Тем временем товарищи Александра расправили невод и уже заводили его в неглубокий заливчик, кишевший и бурлящий лососем, рвущимся к нерестилищу!

В подавляющей массе это была кета от 40 до 70 см в длину, но попадалась и кунжа, и кижуч, и пеструшка, и нерка…

Первый замёт им просто не удалось вытянуть, так как элементарно не хватило сил выволочь напрочь забитый рыбой невод даже просто поближе к берегу! Пришлось расшворивать (развязывать) «мотню» и за одну сторону вытаскивать пустой невод на берег. Узлом завязали весь карман, скатали концы невода на держаки до десяти метров ширины.

И только после этого манёвра удалось просто подтаскивать весь улов к берегу. Скупое осеннее солнышко, поднявшись над Сахалинскими хребтами, пригрело суровый край настолько, что залётные трудяги облегчённо, с радостью скинули свои ватники. Работа кипела, и на берегу росла гора рыбьих выпотрошенных тушек, а бочки наполнялись икряными дольками - мешочками.

Красная икра в мешочках

По биохимическому составу икра лососевых рыб практически одинакова, варьируется только содержание влаги и жира, в том числе, в зависимости от степени зрелости зерна.

Какая ни есть, а это получилась тоже своего рода рыбалка, которая настолько захватила их своим азартом, что они едва перекусив в полдень, снова ринулись к рыбе и смогли вернуться в реальность, только услышав протяжный гудок «Снарского» где-то ближе к вечеру. Часов с собой за ненадобностью ни у кого не было, потому и по времени ориентировались на глазок. По зову гудка быстро взобрались наверх вала и с изумлением увидели, что ситуация кардинально изменилась.

Увлечённые браконьерской рыбалкой, сидя в своеобразном котловане, они и не заметили, что солнышка уже давно нет, а тучки подтянулись. И уже мористее на волнах стали барашки закручиваться, а главное - с нарастающим мрачным шорохом резко увеличился прибой! Они увидели, что безобидно обтекающие берег волны превратились в угрюмый, плотный, жёсткий накат.

Жёсткий накат

Не сговариваясь, явно ощущая возможные проблемы, они ринулись перетаскивать экспедиционное имущество на берег к лодке.

В самые минимальные, как им казалось, сроки в лодку, предварительно подтянутую на стартовую позицию, были срочно загружены: две бочки «сотки» без крышек на три четверти забитые икрой, штук пять плотненьких тушек кижуча и пару крупных кундж сантиметров по семьдесят. А потом затащили мокрый невод…

И вот это оказалось большой стратегической ошибкой: явно незачем было его брать в этой ситуации? Получился явный перегруз не соответствующий погодным реалиям! Этот грубый просчёт опытнейшего в таких вылазках боцмана послужил спусковым крючком в цепи дальнейших событий, представляющихся Александру сейчас, как череда непредвиденных приключений! И эти приключения граничили с настоящим реальным риском - если не для жизни, то для здоровья.

Для читателя, которому впервые попадаются такие мудрёные названия рыб, на ловлю которых с судна «Снарский» отправился экспедиционный отряд, привожу нижеследующую справку:

Лосось – это общее название огромного семейства морской и речной рыбы, имеющей один спинной и жировой плавники. Лососевые рыбы могут быть как пресноводными, так и проходными или анадромными, то есть нагуливающиеся в море, а нерестящиеся в пресной речной воде. Все они считаются рыбными деликатесами, так как имеют вкусное и питательное мясо. Семейство лососевых – большая рыбная семья, насчитывающая несколько видов:

Кета - Дальневосточный лосось или кета – полновластный господин тихоокеанских просторов. Массовый промысел кеты ведется как на территории Росси, так и США. Икра у кеты довольно крупная – до 9 мм в диаметре. 

Хроника одного рейса

Кижуч, чавыча - Белый цвет чешуи дал этим видам и другие названия – «серебряный лосось», «белая рыба». Что же до чавыча – это король лососей, как называют эту рыбу американцы за ее превосходный вкус. Однако промысел этого ценного лосося очень скуден ввиду его малочисленности.

Кумжа - Кумжа занесена Красную книгу России. Это проходная лососевая рыба, ценящаяся за потрясающий вкус мяса и икры.

Горбуша - От лосося горбуша отличается мелкой чешуей, она сравнительно невелика, редко достигает в длину 68 см. Подобно тихоокеанским лососям горбуша поднимается по рекам на нерест, правда, не так высоко, и после откладывания икры также гибнет.

Хроника одного рейса

«К О Р А Б Л Е К Р У Ш Е Н И Е»

С борта «Снарского» весь нарастающий трагизм был виден чётче, во всей динамике, и оттуда всё чаще и продолжительнее доносились гудки судового тифона.

Наконец всё готово! Боцман со штурманом вцепились в лодку по обоим бортам, а Саша уцепился с кормы, готовый запрыгнуть в лодку в любой момент и сразу запустить мотор. Вычислили и подобрали нужную волну и, конечно, ошиблись!

Дружно рывком толкнули тяжеленную посудину в воду…. Первая же встречная волна подбросила нос лодки, вторая развернула, третья волна выбросила их и лодку на берег! Всё это под крики, в облаке брызг и водяной пыли от волн, бьющихся о лежащую к полосе прибоя лодку. Кругом рыба, икра, невод, вёсла - и полная растерянность от неизбежности произошедшего!

Они тупо, в шоке от случившегося, просто пялились на останки этого «кораблекрушения», стоя на берегу напротив всего этого бедлама. К жизни и действиям Александра с Виктором вернул громкий крик боцмана, который состоял из выражений, построенных сложно, но странным образом плотно связанных с русским матом:

- Ребята, лодку спасаем!

Из всех троих после неудавшегося старта лишь у Александра оставалась фуфайка в относительно сухом состоянии. Поэтому, скинув её и оставшись в раскатанных до паха «забродах» (рыбацкие сапоги), он ринулся на помощь товарищам!

Лодка была наполовину залита водой, а за те десять минут, что они пребывали в шоке и растерянности, она стала замываться песком с мелкой галькой. Мотор лодки в предстартовом состоянии должен быть зафиксирован в поднятом состоянии, но он самопроизвольно откинулся и, когда лодку выкинуло на берег, то, воткнувшись в грунт, вырвал верхнюю часть транца, к которой мотор был закреплён струбцинами. С огромным трудом они развернули неподъёмный корпус лодки в положение носом к берегу.

Попытались приподнять нос лодки, чтобы через дыру в корме слить из неё воду и подтащить её выше на сушу, но из этой затеи ничего не получилось. Тогда, вцепившись в борт лодки, с натугой, на пределе нечеловеческих сил, раскрепощённых дьявольской дозой адреналина, приподняли лодку на бок, вылили из неё воду и вытащили на пять метров выше полосы прибоя! Затем выкопали наполовину замытый песком с галькой мотор и собрали всё имеющееся в наличии экспедиционное имущество. Как ни странно, но потерь почти не было, кроме уплывшего куда-то весла. Даже бачок с бензином, неразлучно соединённый с мотором шлангом, оказался в наличии. Но самое отрадное, что топор, который брали ради единственной цели: срубить держаки для невода, - к счастью для них, оказался в наличии, запутавшись в мокрой дели, бывшей неводом всего несколько часов назад…

Внезапно опустились сумерки. Троица устало и молча уселась на верхушку песчаного вала, созерцая тоскливым взглядом весь сияющий тёплыми уютными огнями и стоящий на рейде прямо перед ними такой недосягаемый «Снарский»! У каждого в голове вырисовывалась разной мрачности перспектива развития дальнейших событий.

Удручало состояние холода от промокшей одежды и осознание явных признаков надвигающегося шторма!

Боцман небрежно бросил замечание:

- Ну, вляпались! Тут на Сахалине, если шторм не утихает на третий день, будет штормить целую неделю!

После этого замечания Александр и вовсе впал в уныние. И вот, сидя на верхушке странного гребня вдоль моря он, наконец, понял его зловещую природу: да ведь это обыкновенная дюна намытая прибоем необыкновенной силы.

В нарастающем грохоте наката всё чётче слышалось:

- Погоди! То ли ещё будет!

Сил обсуждать случившееся у десантников больше не было, и они уныло побрели в сторону береговой растительности в поисках дров для костра и места для будущего лагеря. Неожиданно наткнулись на непонятные в темноте руины какого-то небольшого деревянного сруба, с обвалившейся внутрь крышей, которая одним углом удерживаясь, свисала с двух смежных, как-то уцелевших низких стен избушки.

Некогда избушка, вероятно, служила приютом то ли для рыбаков, то ли охотников - промысловиков. Разожгли костёр. Боцман, видя в отблесках огня потерянные лица Виктора и Александра, задекларировал дальнейшие планы:

- С утра быстренько ремонтируем лодку, продуваем мотор, оставляем здесь всё лишнее, перетягиваем лодку неподалёку к устью реки. И уже вдоль места с наименьшей силой прибоя, найденного самой речкой, с разгону протаранивая лодкой волну, выталкиваем её за полосу прибоя! Воды, конечно, наберётся, но сработать должно!

Со слов боцмана такое применялось не единожды, а случившееся с ними не самое худшее. На судне знают, что у них есть огонь, еда, рыбы тоже достаточно, есть нужный инструмент (ножи, топор, ведро). Наверное, он и сам слабо верил в это, осознавая реальность. Но что-то подобное говорить было надо, чтобы поднять дух отряда и тем самым побудить его к адекватным случившимся событиям действиям.

Из всей этой тирады - само собой, вперемешку с «мать - перемать», Александр для себя извлёк главное: что у них есть опытный, даже матёрый абориген боцман Коля. И пока он с ними, ничего страшного не произойдёт!

От красивых надежд на завтра оттаяли замороженные лихом души, а от пылающего костра - и тела. Языки развязались, и они уже с хохотом вспоминали особо яркие моменты прошедшего дня.
Так, восстав разумом и размякнув телом, моряки постепенно закемарили, кто лёжа, а кто - оперевшись спиной о почерневший от времени сруб так нежданно найденного убежища… Александр проснулся первым и отчётливо запомнил все свои ощущения этого утра. Со стороны моря мощно, заполняя собой всё пространство, давили волны чудовищного прибоя.

Прибой

Боцман Николай уже не пытался приукрасить действительность - всё и так стало ясно. И они, не сговариваясь, молча двинулись на берег.…

«Снарского» не было видно. То ли переместился от греха подальше, то ли, обладая неведомыми для них сведениями, поставил крест на возвращении троицы в ближайшее время.

На фоне низкого, хмурого, с быстро бегущими тёмными облаками неба, открылась безрадостная, поглощающая любые надежды картина: на берег с оглушающим рёвом обрушивались огромные водяные валы не менее трёх метров высоты, с пенными закручивающимися в спираль вершинами. Вся видимая акватория моря кипела.

Тут и там вспыхивали водяные взрывы при встрече волн с торчащими из воды скалами и камнями. Вот тут-то и пришло к Александру понимание причин возникновения странного песчано-галечного вала вдоль всего видимого берега. Позже он не раз, поёживаясь, вспоминал об этих событиях и как-то прочитал лоцию на страничке, посвящённой устью реки Пурш-Пурш. В лоции специально оговаривалось, что в этом месте возможен необычной силы прибой, в виду особых гидрологических и географических условий здешнего берега.

Но вернёмся к нашим «Робинзонам». Моряки в первую очередь попытались вытащить наверх вала лодку, которая, если бы не пресловутая дыра в корме, давно была бы полна воды от достававшего её наката. Вытащить лодку, несмотря на все усилия, не удалось. И они ограничились тем, что затащили её на склон вала и оставили в положении «вверх кормой» для возможности производства в дальнейшем ремонтных работ.

Осмотрев всё вокруг, пришли к пониманию, что всё увиденное своей очевидностью более не располагало к обсуждению или корректированию планов и «по взаимному умолчанию» стали действовать согласно вчерашним договорённостям. Боцман Коля остался у лодки, штурмана Виктора отправили за рыбой, а Александр пошёл к лодочному мотору.

Прошло немного времени, и не успел он выкрутить свечи из мотора, как вернулся Виктор и унылым голосом сообщил «пренеприятную весть». Оказалось, что устье реки замыло морским накатом, и запертая река образовала огромное озеро, так что выловить из неё хоть какую-нибудь рыбину ему не удалось.

Перспектива оказаться ещё и без пищи погнала всех троих к реке. Небольшой заливчик перед самым впадением реки Пурш-Пурш в море из мелкого, видимого до дна, превратился в огромный лиман, заполнивший всё возможное пространство. И если раньше до скалы на противоположном берегу реки в самом широком месте можно было добросить камень, то сейчас это расстояние было не менее ста метров в самой узкой части.

Пока Александр с Витей обречённо глазели на такие природные катаклизмы, боцман Коля единственный, кто понял, что это грозит всем реальным голодом. Он рысью побежал к месту, которое раньше было впадением реки в заливчик, и на его слегка возвышавшийся берег моряки вытаскивали невод и затем шкерили рыбу, бросая в кусты позади себя. Вот на эту потрошеную рыбу и имел виды Николай, когда совершал свой неожиданный бросок. И хотя им было видно, что и это место уже под водой, через некоторое время боцман уже нёс в руках две рыбины со вспоротыми животами, которые, по его пояснению, удачно запутались в кустах.

По большому счёту, голод им не грозил. В воде лимана плавало, едва шевеля плавниками, довольно много так называемых «белохонов» - лососей, уже исполнивших свой родительский долг, отдав при этом все свои жизненные силы и соки. Они превратились из сверкающих серебром, похожих на торпеды плотных упитанных красавцев с янтарно-красным мясом и чёткими жировыми прослойками - в горбатых, похожих на тощих лещей, уродцев, с хищно загнутым удлинившимся хоботом в красно-белых полосах и пятнах по всему тёмному телу.

Мясо у таких рыбин имело на вид бледно-розовый цвет и было на вкус абсолютно безвкусным…Обессиленные нерестом, эти заложники ретропродукции сплавлялись течением реки к устью, где заполняли своими тленными останками залив, превращая его в питательную базу для нового поколения. Эти рыбины поглощались в огромных количествах собиравшимися здесь по такому случаю медведями.

Когда решился вопрос будущего питания, то это несколько приободрило маленький коллектив, и они опять разбрелись по своим местам. Боцман, успевший протестировать «раны» нашего плавсредства, отправил Виктора вдоль берега на поиск хорошо сохранившихся досок и любых, торчащих где - либо гвоздей.

Александр занялся мотором и, хотя ему было ясно, что мотор скоро не понадобится, решил, что в этой ситуации даже маленькая победа - в виде работающего двигателя - была просто жизненно необходима. Сначала он несколько раз сходил с ведром за водой на реку и тщательно промыл всю «голову» двигателя «Москвы» от песка.

Потом, отсоединив шланг с грушей от бензобака, струёй воды постарался как можно тщательнее промыть карбюратор, постоянно меняя положение уложенного на брёвна мотора. Затем, отвернув пробку на ноге мотора (в вертикальном положении маленькой отвёртки), и постукивая по ней камнем, на «надцатой» попытке на грани срыва, слил из редуктора немного негрола. Потом размешал его с бензином и, заливая смесь через свечные отверстия, осторожно провернул маховик.

После этого уже смелее промыл внутренности мотора бензином, вкрутил свечи и, в предвкушении милого слуху шума работающего двигателя, отправился на обед, где его уже ждали. Процесс приготовления рыбы от шеф - повара Коли выглядел следующим образом: на два «Л» - образно соединённых прутка укладывалась распластанная рыбина, которая в свою очередь жёстко фиксировалась вертикальными прутиками - перемычками между крайних сторон ширины рыбины.

Две таких конструкции с двумя распластанными лососями закреплялись над костром между собой вершинами. По версии автора этого блюда, в случае окружения всего костра такими вот сегментами, рыба выходила варёно - копчёно - жаренная, с очень необыкновенным вкусом. Вкус приготовленного «обеда» был далёк от желаемого, и причиной этому служила абсолютно пресная, да и «отработавшая своё» рыба.

Отсутствие соли красной нитью проходило через всё пребывание троицы на реке Пурш - Пурш. Пятьдесят процентов негатива от пребывания на реке составляла тема пресной пищи, а идеи добывания «белого золота» постоянно будоражили умы новоявленных «концессионеров».

Александр признался, что и в дальнейшей своей жизни он постоянно досаливал употребляемую пищу, с трудом улавливая границу «степени посола». Ему всегда казалось, что еда недосолена. За обедом поделились новостями. Николай, на своём забавном наречии, доходчиво, с упоминанием различных – обычно скрываемых - частей тела всевозможных персонажей, рассказал сотоварищам, как сложно жить без: ножовки, клещей, стамески и всего прочего плотницкого инструмента.

Виктор поделился впечатлениями от похода за досками и гвоздями вдоль берега, в результате которого (похода), кстати, обнаружил утерянное весло. А весь берег, по его сбивчивому рассказу, буквально усеян различными «дарами моря», с коими моряки и решили ознакомиться в ближайшее время.

Александр поведал о готовности извлечь жизнь из мотора «Москва» и после трапезы отправился на пробные пуски мотора, решив Виктора использовать в качестве «стартёра». Что и сделал. Роль третьего штурмана Виктора, выпускника находкинской мореходки, в рассказанной эпопее явно, безжалостно и наглядно продемонстрировала полное отсутствие практической пользы от профессии судоводителя в береговых экстремальных условиях.

Подошли к мотору и начали первые пуски. Сначала «Москва» просто «чавкала», не отзываясь на переменные пробные пуски. А затем появились кровавые мозоли на ладонях от пускового шнура и «танцев с бубнами» вокруг мотора, выраженных в бесконечных выворачиваниях - заворачиваниях, чистках, продуваниях и прокаливаниях свечей. Производились заливания бензина непосредственно в карбюратор, манипуляции с ручкой газа на румпеле и заглядывания с умным видом куда - то под маховик. Когда появились первые редкие вспышки, то Александр с Виктором встречали их бурными эмоциями с комментариями в стиле: «Ну, сейчас - то уж!»

Увы! Редкими «чихами» с приятным, вожделённым запахом сгоревшего топлива сегодня всё и закончилось. Ладони у обоих в прямом смысле кровоточили, истёртые пусковым шнуром. А тут ещё вдруг вместе со сгущающимися сумерками начался мелкий дождик!

Циклон всё плотнее охватывал эту часть суши. И моряки, быстренько обмотав «голову» «Москвы» разодранными штанами от «проалифенки», ринулись на решение более прозаических задач: выслушиванию командорских Колиных распоряжений согласно новых погодным реалиям.

Установка от Николая была получена следующая: Александр был отправлен в лес за лапником (ветками сосны - ёлки), а Виктор отправился на поиски полиэтиленовых вкладышей из привезённых бочек с икрой. К тому времени, как они вернулись, Николай смастерил что-то в виде настила из жердей между двух смежных уцелевших стен избушки и расчистил образовавшийся угол. На этот каркас уложили лапник, под весом которого конструкция прогнулась, и для прочности пришлось ставить подпорки. Всё это напоминало Александру декорации одной из модных в шестидесятые годы пьес из романтики жизни геологов…

Дождь перестал моросить и больше не увеличивался. Это дало возможность «концессионерам» устроиться, особо не промокнув. Из брёвен рухнувшего потолка избушки, Коля сложил какую - то специальную конструкцию для поддержания огня, которая, по его словам, способна не погаснуть при ливне любой силы.

Моряки, соорудив себе место для ночлега уже более уютно и, если уместно сказать в таких случаях, более комфортно провели следующую ночь на берегу бушующего Охотского моря. Уставший, но молодой организм отключил сознание для отдыха, «врубая» его лишь для смены положения затёкшего тела. Ночь прошла как единое целое…

Наличие в отряде такого уникума, как Николай, с его обширными познаниями в области выживания в экстремальных условиях, в огромной степени нивелировало весь негатив от «Робинзонады», оставив лишь романтический флёр и ностальгические воспоминания.

Немного о Николае Кузнецове. Это был прожжённый браконьер, родом из села Милоградово, что располагалось в тридцати километрах от рыбоколхоза «Моряк - Рыболов» вглубь тайги. В этот посёлок Александр потом ездил в гости к Николаю. Там всё мужское население занимается незаконным промыслом пушнины и охотой на сохатых и медведей, а иногда и на уссурийского тигра. Мужчины, через одного, имеют судимости за браконьерство, а наличию боевого арсенала различных эпох позавидовала бы армия небольшой банановой республики!

Николай, в пылу человеколюбия и гостеприимства, размякший от чрезмерного принятия спиртного, презентовал Александру следующее:

- винчестер в рабочем состоянии, работавший на обрезанных отечественных гильзах 28 - го калибра;
- огромный пятизарядный «полицейский» «Смит и Вессон», 11-го калибра с заваренным со стороны барабана стволом, на стволе которого выгравирована была надпись «Санкт - Петербург1905г;
- ствол от пулемёта (из него предполагалось сделать «вкладыш» в гладкоствольный ствол обычного охотничьего ружья, которое таким образом превращалось в замаскированную винтовку для охоты на крупного зверя);
- сырую, недавно освежёванную шкуру изюбра, за которой ездили в тайгу на мотоцикле с коляской, специально, в «сумеречном» состоянии;
- 20 выделанных шкурок приморской белки, она не рыжая, а палево - коричневая;
- две шкурки енота;

Из всего этого Александр не взял лишь винчестер (побоялся) и ствол пулемёта (за ненадобностью), а всё остальное загрузил в подвернувшуюся хлебовозку и благополучно доставил домой в колхоз «Моряк - Рыболов». Это утро принесло лишь разочарование ввиду явного ухудшения погоды. Накат бушевал с той же силой, тучи уже не двигались, а просто давили одной огромной мрачно-свинцовой массой. Моросил дождик, иногда на час - два несколько увеличиваясь, но без ливней, зато шёл непрерывно…

Лосось идёт на нерест

Не считая вылазок за дровами, долго (часовне было!) просидели у костра, который действительно не тух, а пылал свирепым жаром!

Ближе к вечеру троица двинулась на реку за рыбой. Ну, а там новые катаклизмы: переполненная до краёв речка прорвала образованную прибоем плотину - и во вновь отрывшееся устье ломанулись полчища скопившихся в акватории лососей! Русло приняло прежний вид. Но только теперь создавалось впечатление, что в реке больше рыбы, нежели собственно воды. Вся эта рыбная масса двигалась искрящимся брызгами ковром из изгибающихся спин, выдавливая не вмещающихся лососей на берег. Без труда поймали по две рыбины, и пошли обратно в лагерь. В этот день, чтобы не сидеть бесцельно под дождём, решили всё же попытаться выпарить соль из морской воды.

Но процесс не пошёл, так как дождик охлаждал и постоянно пополнял ведро с морской водой. В жидкости, которая осталась в ведре после многочасового «эксперимента», решено было сварить рыбу и одновременно, для подстраховки, поджарить пару рыбных тушек на распорках.

После трапезы поняли, что ни одно из блюд вкусом своим не удивило, но животы набили. День прошёл впустую. Но они долго не могли заснуть: всё вели бесконечные мужские разговоры, о которых их жёны (очевидно предполагая строго ограниченный набор тем: о женщинах, работе и выпивках) высказывались так: «Ну, сколько можно говорить об одном и том же?». Но жёны даже не предполагали, что этот «убогий» перечень мужских разговоров предполагает столько вариантов, нюансов, оттенков, отступлений. И слава Всевышнему: на их век разговоров хватит.

Морякам вспомнились бесконечные «трёпы» с постоянными партнёрами по вахтам в ночной рулевой рубке судна… Сколько всего переговорено! Ан, нет, есть опять новые темы!

Утро - наконец–то - порадовало! Декорации и антураж остались прежние, а вот противный мелкий дождик хоть и намекал тучами на продолжение, однако прекратился ещё ночью, так как и луж то больших не было. Полакав прямо через край ведра слегка разогретого бульона от ночной ухи, втроём двинулись к лодке, решив расправиться с непокорным мотором однозначно и решительно.

Очевидно устрашившись такого демарша, «Москва» часа через полтора, почихав для приличия, отозвалась на их потуги радостным стрёкотом, заявив о готовности покинуть этот «гостеприимный» берег. По всем признакам, а точнее по прогнозам боцмана, пару суток посидеть им ещё придётся. Прекратившийся дождь как-то приободрил. И было решено отправиться в экспедицию вдоль береговой черты в северном направлении.

Не прошли они и сотни метров, как в видимой глубине острова, на доминирующей возвышенности, заметили то ли деревянную стелу, то ли столб, явно искусственного происхождения.
Поднялись к высокому, метров 4-х длиной, сантиметров 30 в диаметре, почерневшему, во мху и слизи, деревянному столбу.

При внимательном рассмотрении оказалось, что это и не столб вовсе, а основание громадного православного восьмиконечного столба, от которого остался только центральный ствол, а полусгнившие детали креста валялись у подножья. Моряки попытались расчистить доступные для осмотра стороны оставшегося основания и обнаружили вырезанные фрагменты старославянских надписей, с буквой «ъ». К великому сожалению эти надписи не читались даже фрагментарно…

Коллегиально был определён и возраст креста: 150 лет!

Речка Пурш-Пурш

Ещё когда поднимались к кресту, то обратили внимание на всё усиливающийся сильный запах сероводорода. Когда подошли к кресту, то обнаружили за ним болото, которое и выделяло серный газ.

К своей несказанной радости обнаружили на болоте ягоду, очень сочную и вкусную. Оттянулись ягодой по полной, решив на обратном пути набрать с собою про запас. Но для этого нужна была какая - нибудь тара. Вернувшись к берегу, продолжили свой исследовательский поход. Надо заметить, что берег был просто усеян различными дарами моря.

В первую очередь обрывками рыболовных снастей, канатами, обрывками дели, тросами, разнообразными кухтылями, поплавками и всевозможной наплавой из пластика, стекла, металла, дюраля и плотного пластика. Доски, брёвна, палки и фрагменты различных деревянных конструкций.

Встречались среди этого мусора сигнальные вехи от «порядков» дрифтерных жаберных сетей японского происхождения с сигнальными устройствами или просто отражателями для более чёткой идентификации локатором. Венчали такие вехи всевозможные комбинации ярких пластиковых флажков с непонятными иероглифами. Бочки, банки от краски, контейнеры разных размеров и ёмкостей, обрывки ткани, брезента и полиэтилена. Встречались части форменной «штормовой» одежды рыбаков - оранжевые куртки, штаны, картузы - шлёмы и их обрывки, как советского, так и японского происхождения. Кстати, там же подобрали для Коли - боцмана отличную куртку - непромокайку, японского производства, с карманами на кнопках и с капюшоном. На себя напялить ничего не смогли по причине большой разницы в размерах с японцами!

Троицу поразило, прежде всего, огромное количество различной конфигурации и размеров стеклянных бутылок от спиртного японского разлива. Необычного вида, с броскими, яркими этикетками, а то и просто с тиснеными буквами, высокими винтовыми алюминиевыми пробками, они поразили их воображение, которое вмещало в себя лишь стеклотару советского формата: мерзавчик, пол-литра и бомба - в привычном, вытянутом к горлу виде.

Много было различного бытового мусора импортного производства. Из всего этого «богатства», какое - то подобие посуды всё же набрали. Небо всё так же было завешено тучами, а при отсутствии у них часов вечер опустился стремительно и в лагерь вернулись уже в сумерках. Не задерживаясь в лагере, отправились на речку за рыбой…

Речное русло, в месте впадения в море, опять замыло прибоем. И кроме нескольких найдённых в полутьме рыбин («белохонов»), выловить ничего не удалось. Уже в темноте, услышав заветный, такой родной звук судового тифона, полюбовались сейнером «Снарским», прибывшим поддержать своих «робинзонов». Глядя на сияющее абсолютно всеми бортовыми огнями судно, тут же начали строить предположения, что вероятно там получили информацию об улучшении погоды. И, как следствие, стало возможным завершение береговых приключений.

Полюбовавшись таким родным сейнером, помахав ему в ответ на гудки горящими головешками, они спустились в свой лагерь, где в приподнятом настроении допили бульон и попытались поклевать абсолютно «ватное» мясо «белохонов». Этот вкус, а вернее полное его отсутствие, побудило их заново вернуться к вопросу производства соли.

В этот раз им ничего не мешало. И часа через два на дне ведра (после постоянного подливания морской воды) обозначилась небольшая, грязно-серая, с полчайной ложки горка субстанции, сильно горькой и лишь слегка солёной на вкус! К сожалению, всезнающий боцман не смог вспомнить ничего из своей практики подходящего для подобной ситуации, а про остальных и того не скажешь. Посему, посовещавшись, решили разбавить получившееся пресной водой и ещё раз выпарить, периодически помешивая содержимое ведра. Надеялись, что пресная вода вберёт в себя горечь и та, не задумываясь, улетучится вместе с паром.

Таким образом, постоянно пробуя содержимое в ведре и разбавляя пресной водой при необходимости, решили выпаривать и дежурить по очереди у костра. На первую вахту вызвался Александр…

Александр проснулся от того, что Коля с Витей отчаянно лупили его по бокам, одновременно пытаясь стянуть с него ватник. А случилось следующее: ночью Александр благополучно уснул и ворочаясь во сне, близко повернулся к костру, а может быть ветром принесло искру или уголёк… В итоге начала тлеть вата в его ватнике, так, как он и лежал - от полы до правой подмышки. Так бы и тлел, если бы запах едкого дыма не достиг Витиных ноздрей, которые и пробудили его для поднятия тревоги!

Естественно, ведро расплавилось и покоробилось. Большие надежды подсолить будни «робинзонов» вытекли вместе с раствором. На этом все попытки подсолить своё ежедневное меню пришлось оставить. А о былых планах напоминала постоянно лезущая вата из элегантно развевающейся полы фуфайки Александра…

Очередное утро встретили вместе со «Снарским» на рейде, что ещё более укрепило в мыслях, что сейнер ждёт от них каких-то действий. Накат продолжал бушевать, но - как им казалось, а вернее хотелось - с некоторым послаблением. Поэтому решили поискать возможные пути эвакуации. Одним из них был - подгадать момент прорыва галечно-песчаной плотины и вместе со стремительным потоком вынестись за пределы действия прибойной волны.

Для осуществления этих планов перетащили лодку к последнему руслу реки и, усевшись на вершине дюны, стали наблюдать, пытаясь предугадать место очередного прорыва. В акватории устья реки Пурш-Пурш творилось невообразимое. От огромного количества скопившейся рыбы вода буквально играла серебром и среди волн тут и там, словно летучие рыбы, пролетали тушки лосося!
И, казалось, со всего сахалинского побережья на дармовую обжираловку подтянулись чуткие любители полакомиться красной рыбой.

В основном, конечно, это нерпа, которая тут и там маячила своей усатой мордой с рыбиной в зубах в самой гуще лососей. Мгновение – и, после резкого движения головой, в пасти нерпы оставалась лишь голова лосося, а всё остальное отлетало в сторону! Тут же барражировали, чуть мористее, не рискуя попасть под убийственную мощь прибоя, морские львы- сивучи. Это и огромные чёрно-белые касатки, которые наоборот: казалось, касаясь брюхом, проносились у самого берега, рассекая воду своим плавником! Весь путь их очередного виража очень эффектно прослеживался по взлетающим в воздух не только рыбам, но и нерпам!

Пару раз заметили даже охотоморских сельдевых акул, различаемых по характерному плавнику-угольнику… Вскоре, однако, они поняли, что при отсутствии дождя прорыва плотины можно и не дождаться, ибо критическая масса воды, которая необходима для этого, накапливалась не так активно, как хотелось.

В поисках рыбы для пропитания решили пройти вверх по течению, где, по словам боцмана, в ямах перед порогами и перекатами, может «стоять» горбуша. По пути, поискав на месте недавней разделки рыбы банку от тушёнки, которой мы обедали в первый день, и конечно же ничего не найдя, двинулись вдоль берега по галечным отмелям с не густой пока кустарниковой растительностью.

Ущелье, по которому текла река, постепенно сужалось, превращаясь в каньон. Река приобретала горный вид с каменными бурлящими перекатами и небольшими водопадами - ступеньками. Рыбы не было заметно. Но берега русла заметно сближались, отмели закончились, и идти пришлось исключительно по берегу реки, продираясь иногда через вплотную подступившие к реке таёжные заросли. Через некоторое время Александр, идущий вторым, вслед за Колей, обнаружил странную нестыковку.

Троица двигалась по неширокой, едва притоптанной, но всё же заметной тропинке, вдоль русла реки. Ногам не мешали ни сухостой, ни корни. А вот на высоте от живота и выше постоянно приходилось расталкивать лезущие в глаза кустарники, какие-то лианы и ветки подступившего вплотную леса. Явно прослеживался этакий тоннель, как- будто проложившие его существа были карликами или же продирались сквозь заросли гуськом, на коленях. Без задней мысли, ни на грамм не предполагая убийственный ответ, Александр спросил об этом Николая.

Тот промолчал, вывел товарищей на небольшую прогалину и, картинно оперевшись на ствол дерева, без подготовки, огорошил всех заявлением, что они двигаются медвежьей тропой, которой постоянно мигрируют медведи в поисках тех же ям с отстаивающимися лососями, которые ищут и они… В нерест, как раз в эти самые дни, у места впадения нерестовых рек в море, собирается большое количество медведей, гонимых желанием нагулять жирка в преддверии предстоящей им спячки!

И точно так же происходит периодическое замывание устья реки, и как следствие блокировка прохождения рыбы гонит медведей вверх по течению в поисках мест локального скопления лосося. Ибо так было всегда и на генетическом уровне передаётся из поколения в поколение.

В повисшей тишине Коля милостиво сжалился над оцепеневшими от такой новости товарищами и добавил, что они так пропитались дымом и просто «людским» духом, что даже при огромном желании не смогут наткнуться на медведей, т. к. они не голодны, а встреч с людьми избегают. В сознании моряков лихорадочно прокручивались страшные картины встречи с косолапым, ужасным, встающим на дыбы пятиметровым гризли, который через секунду, предварительно сняв одним движением скальп, отрывает им как кузнечикам, ручки и ножки. Бр-р-р-р! Тем не менее, после предложения следовать дальше, Александр покорно побрёл, как на эшафот, тревожно прислушиваясь к вдруг ставшему враждебным и таинственным лесу!

Медведи на промысле

Идти далеко не пришлось, так как метрах в пятистах от «Места Познания Истины» наконец - то была обнаружена пресловутая яма с горбушей, которая стояла там слоями, как шпроты в банке.
Только вот толку от долгожданной находки не было никакого. Ни бросание в воду ямы каменных валунов, ни метание туда же срезанных деревянных копьев не дали никаких результатов.
Мгновенно расступавшиеся перед метаемыми снарядами лососи вновь и вновь смыкались, невозмутимо восстанавливая свои ряды.

Посему, не мешкая, моряки поспешили в обратный путь, но теперь отряд непроизвольно разделился. Если раньше они шли «гуськом» в кильватере друг у друга, то сейчас по тропе вышагивал один Коля, а Витя с Александром самопроизвольно скатывались с неё и норовили где только возможно, пусть и по воде, передвигаться речкой.

Неожиданно на тропе что-то произошло, послышались Колины специфические выражения и треск ломающихся веток. Именно этого и ожидавшие Александр с Виктором оцепенели в ожидании худшего… Но, вопреки прогнозам взвинченного воображения, речка Пурш-Пурш в виде бонуса за их мытарства преподнесла подарок: на высоте человеческого роста на ветке дерева, в пределах видимости с тропы, висел алюминиевый 40-литровый бидон, явно целенаправленно там оказавшийся. Не без некоторого усилия сняв с дерева тяжёлый бидон и с нетерпением открыв его, обнаружили запасы охотника - промысловика, а вернее всего браконьера. На три четверти объёма бидон был заполнен различных размеров капканами на кабана, медведя и пушнину.

Там же они обнаружили две пачки патронов для карабина, несколько спичек с тёркой, залитые парафином в спичечном коробке, как в форме. А в небольшом холщёвом плотном мешочке немного крупы и один небольшой кусок цельного сахара. Всё! Внимательно осмотрелись вокруг, но, ни ружья, ни удочки, ни палатки со скатерью-самобранкой не обнаружили. Как ни странно, находка вызвала взрыв ярости у боцмана.

Дело в том, что у Коли, заядлого курильщика, закончились все сигареты. Свои он выкурил в день высадки на берег, а те, которые ему отдал Александр, он, как ни растягивал (каждую сигарету разрезал пополам и докуривал, чуть касаясь губами, зажав окурок между двух веточек), закончились вчера вечером. С утра, Коля отправился в лес и принёс, как он пояснил, сухой трухи пня какого-то особого, только ему известного дерева. А уже этот «табак» он завернул в сухой лист на манер сигары. Когда он закуривал эту «трубку», то из этих клубов едкого дыма победно выглядывал эдакий микс деда Щукаря и Хемингуэя сахалинского разлива.

Так вот, именно отсутствие табака в тайнике так разозлило Колю. По его словам, он раньше тоже постоянно делал такие «закладки», но махорка в них присутствовала всегда! До лагеря оставалось пара километров, поэтому бидон с капканами и одной пачкой патронов повесили на то же самое место, а остальное благополучно доставили на базу.

Перспективы полакомиться кашей всю оставшуюся дорогу в лагерь порождали различные варианты поиска подходящей для кастрюли посуды. От экзотического варианта приготовления каши в бутылке, выжигания банок из под краски (как ни странно, несколько таких банок удалось найти не проржавевшими!), до неизвестного Александру и Виктору Колиного способа при помощи тросика распилить на две половинки дюралевый кухтыль! Пока обсуждалось возможное дополнение к ежедневному меню, дошли до устья реки. Здесь их настигли новости: прорвало плотину, и пошла рыба, но с рейда исчез наш сейнер «Снарский».

Начало темнеть, поэтому всё, что успели к концу дня - это всем вместе принести очередной запас дров. Когда они вернулись, то костёр ещё тлел, отчаянно чадя сыроватыми дровами. С удовольствием наелись подгоревшей (местами до углей) рыбой и до глубокой ночи с интересом слушали Колины байки, которых он имел великое множество на все случаи жизни. Иногда с надеждой поглядывали на иногда появлявшиеся звёзды - как предвестники предстоящих погодных перемен. Действительно, подтверждая ими же данные прогнозы, очередное утро на берегу северного Сахалина встретило моряков свежим ветерком, практически ясным небом и почти наполовину уменьшимся накатом.

С некоторой долей риска можно было бы благословить возвращение на сейнер, но «Снарский» исчез! Ведь на борту сейнера явно знали об улучшавшемся прогнозе, потому и простояли сутки на рейде. Но очевидно предполагая, что возникли проблемы с возможностью самостоятельно покинуть берег, решили предпринять какие - то шаги к эвакуации застрявших на берегу моряков. Всё это и ещё множество вариантов дальнейшего положения моряков, его перспективы и самые нелепые прогнозы были доминирующие в разговорах. На втором месте по обсуждениям были всевозможные варианты яств, блюд и просто продуктов, которые они когда - либо ели и эти «продуктовые» темы вспыхивали мгновенно, в красочных описаниях вкусовых оттенков и наяву ощущаемых запахов…

Пошли и проверили состояние реки, и хоть устье уже не замывало, тем не менее, на всякий случай несколько рыбин принесли в лагерь. Затем, согласно вечером составленного плана, отправились на поиски посуды для приготовления ароматнейшей разваристой каши и вкуснейшего душистого чая со зверобоем. Быстро нашли дюралевый кухтыль подходящего размера, а вот тонкий тросик пришлось долго искать. Пару найденных образцов ощетинились проржавевшими жилами, а выплетенные тросики из более толстого троса были слишком гладкими, чтобы создавать необходимую ребристость для пропила.

Наконец, подходящий на вид металлический тросик, четырёх миллиметров в диаметре, был найден. Зажали кухтыль между двух досок, упёртых одним концом под валун и, намотав противоположные концы на ручки-деревяшки, попробовали пилить. Хоть воду лили в избытке, но после достигнутого с большим трудом сквозного пропила, дело всё -таки застопорилось. Казавшийся «свежим» тросик стал рассыпаться, рваться по жилам и, как следствие, наглухо вклиниваться в прорези…

В качестве компромисса принесли в лагерь банку из под краски и большую квадратную стеклянную бутылку литровой ёмкости, с коротким горлышком. После обжарки банки и окончательной её очистки от остатков краски, опытным путём было установлено, что банка течёт… Но и эта неудача их не остановила!

В тщательно вымытую бутылку залили до половины (после непродолжительного спора и риска испортить кашу, предпочли пресную воду из речки) воды, а потом бутылку установили в центр банки из подкраски и оставшееся пространство в банке засыпали песком. Конструкцию водрузили на костёр и с нетерпением стали ждать закипания. Далее, через воронку, скрученную из пластикового флажка от сигнальных вех японских сетей, засыпали крупу и в предвкушении гастрономического чуда застыли в ожидании. Всеми этими процессами руководил боцман Коля, так как Александр и Виктор в принципе не знали даже, как приготавливается каша и тем более в таких экстремальных условиях!

Вскоре в торчащей из песка бутылке сначала показалось, а потом и полезло из горлышка готовое блюдо. Но боцман деловито снял с костра банку и, отставив в сторону, сказал, что надо подождать «пока не дойдёт!», что не мешало нам подручными средствами снимать с горлышка бутылки и пробовать готовую кашу. В итоге кашу, выковыривая веточками через узкое горлышко на импровизированные тарелки, всю съели…

Впечатлений от вкуса не запомнили, но осталось в памяти, что сетовали на то, что при наличии посуды вкуснее был бы рыбный суп на морской воде. Моряки уверенно заявляли потом, опираясь на приобретённый опыт на реке Пурш-Пурш, что морская вода, вопреки сложившемуся стереотипу не солёная, а скорее горькая… В кулинарных хлопотах прошёл целый день.

А уже в сумерках привычно загудел «Снарский». Однако, судя по огням, прибыл он не один, а с подобным сейнером, предположительно того же колхоза «Моряк-Рыболов». Они стали на рейде на якорь, борт к борту. Утром догадка подтвердилась. И хотя название второго сейнера прочитать не удалось, на корме явно угадывался силуэт точно такой же лодки, как и у них, что подтверждало догадки по поводу эскалации спасательных мероприятий.

В О З В Р А Щ Е Н И Е

«Робинзоны» бросились собираться отчалить, но тут увидели, что на втором сейнере тоже готовятся к спуску лодки, и решили подождать. Наконец, лодка отвалила от борта и на вёслах неторопливо пошлёпала к берегу. По мере приближения удалось насчитать трёх человек экипажа. Отсутствие мотора на лодке, а также рассмотренные по мере наступления рассвета характерные отличия, казалось бы, однотипного с сейнером «Снарский», дали возможность предположить, что это «Бастан» - 1973 года постройки и одного места рождения, (Астрахань), с нашим сейнером, одним из 11 сейнеров нашего колхоза «Моряк-Рыболов».

Долго - как им показалось, часа через полтора - тяжёлая лодка наконец-то причалила к берегу. Радости «сидельцев» не было предела. С собой спасательный отряд привёз хлеб, тушёнку, сигареты, две-три бутылки водки и ружьё! По поводу ружья. Когда готовили спасательную операцию, то командование со «Снарского» попросило оказать помощь именно «Бастану», так как знали, что у их второго механика, кержака, по прозвищу «Бамбула» было с собой охотничье ружьё. С борта «Снарского», при каждом приближении к реке Пурш-Пурш, в бинокль хорошо были видны разгуливающие поодаль от лагеря базирования толпы медведей.

Решено было после плотного обеда, к вечеру, перевесив на надёжный транец бастановской лодки мотор, распрощаться с Пурш-Пурш. А тем временем «гости» собрались поохотиться и половить рыбы. Ну, во-первых «обед» затянулся, а во-вторых, хозяев лагеря разморило больше от переедания, чем от выпитого. Они все заснули и оклемались с трудом уже только в сумерках, когда ни о каком переезде на судно не могло быть и речи.

Пока мы спали, «Бамбула» с товарищами нашкерили ведро икры и приволокли на берег подстреленного небольшого медведя, килограмм на семьдесят. Из разговоров стало понятно, что медведи на Сахалине мелкие и пугливые, сами никогда не нападают, так как им повезло родиться в местах с отличной кормовой базой, а поэтому чувство голода испытывают редко. Сам мишка вид имел далёкий от картинок в детских книжках и даже от увиденного в зоопарках.

Тёмная, грязная, свалявшаяся в клочья шерсть с какими - то рыжими пятнами и пожизненный тяжёлый смрадный запах внесли корректировку впечатлений об этих, таких обожаемых всеми обывателями, зверушках.

Медвежьи прогулки

В разговорах большой компании вечер и часть ночи пролетели мгновенно. А как только начало сереть, островитяне стали готовиться к отплытию. Ещё раз опробовали навешенный на бастановскую лодку мотор - и вот уже при помощи «спасателей», общими усилиями лодка пулей вылетела за полосу уже совсем не страшного прибоя.

Коля с Виктором на вёслах усиленно отгребают от берега, а Александр откидывает «Москву», не с первой попытки запускает мотор, включает сцепление и …ничего не происходит! От волнения, нетерпения и просто страха, что мотор заглохнет, Александр перед включением сцепления недостаточно сбросил обороты двигателя, и при чрезмерной одномоментной нагрузке срезало шпонку крепления винта на валу…

Пурш-Пурш не хотел с ними прощаться! Где взять шпонку в сложившихся условиях?! Коля с Виктором вопросительно смотрят на Александра, ожидая каких-то сверхъестественных решений. Тот лихорадочным взглядом осматривает лодку. Ведро! На первый взгляд его дужка по диаметру может подойти!

Из «ушей» ведра Александр дужку просто выбил, а вот как разогнуть хотя бы один её край, чтобы просунуть через ступицу винта и вал? Не мудрствуя лукаво, с остервенением и злобной решимостью Александр зубами разогнул петлю на конце ведёрной дужки! По диаметру получившаяся «шпонка» подошла идеально, а оставшийся длинный кусок Александр просто намотал вокруг ступицы винта, навстречу его вращению… Ещё раз мощным рывком с первого раз он завёл прогретый мотор, осторожно сбросил газ, включил передний ход… и «Москва» благодарно отозвалась на все его мытарства натужным, под нагрузкой, рокотом.

Пока островитяне нарезали круги, замешкавшиеся было в связи с возникшими у них проблемами бастановцы, живенько вытолкнули оставшуюся лодку- «калеку» через прибой и изо всех сил погребли на встречу. Александр подхватил поданный ему конец, закрепил этот буксир на корме и осторожно, внатяжку, потащил весь караван в сторону сейнеров. Чёрные, насквозь, до костей провонявшиеся дымом, но с триумфальным видом, «робинзоны» поднялись на борт своего судна. Такого уютного, такого вожделенного и самого комфортабельного!

На борту им взахлёб рассказали, как все эти дни жили только ими, как строили предположения, догадки и планы относительно их пребывания в плену Пурш-Пурш, как переживали, видя их попытки выйти из положения, и как после понимания бессилия островитян пытались найти выход сами…

Тема обвинения кого-либо в случившемся даже не поднималась. Не принято тратить на это время вот в таких настоящих мужских сообществах. Всё внимание было сосредоточено на поиски приемлемого решения спасения. Например, всерьёз рассматривался такой крайний по ситуации вариант, как сплавить по ветру на длинном конце спасательный плот, а потом его уже с «робинзонами», оставив всё на берегу, лебёдкой подтащить к борту.

На резонное замечание, почему бы, таким образом, не забросить нам продукты, так же аргументировано получили ответ: в качестве эксперимента сбросили в воду кухтыль с привязанным грузом и стали при помощи бинокля отслеживать его путь к берегу. Тот сначала направился было к берегу, постепенно изменил курс и, изменив траекторию движения, в конце концов, стал двигаться (очевидно, под воздействием или берегового или приливного течения) практически вдоль берега, пока его можно было разглядеть в оптику.

А и действительно, ведь утерянное моряками весло тоже найдено было на берегу значительно севернее места кораблекрушения! В заключение хочется сказать, что потерпевшие не акцентировали внимание на количество проведённых в заточении дней.

По той простой причине, что банально не помнили, сколько их было. Так вот, почему-то раньше они считали, что находились на берегу семь суток, однако позже, лет через двадцать после описываемых событий, эта цифра, постепенно корректируясь, возросла до девяти дней! И сейчас никто из них не может с достоверностью озвучить реальный срок пребывания на реке Пурш-Пурш!

Все хорошо помнили, что один день полностью провели сидя на бархане над речкой в ожидании её прорыва, вспоминается, как делали вылазку за углём! Дело в том, что на противоположном, омываемом речкой скальном берегу, был замечен характерный выход из этой самой скалы пласта радикально-чёрной слоистой породы, поразительно похожей на уголь. На что боцман невозмутимо отметил, что это уголь и есть.

Но что он какой-то особенный и однозначно, ни для какой пользы дела не пригоден. Непригоден где-либо в другом месте, а в этих обстоятельствах нельзя было упускать любой возможности улучшить условия своего заточения. Александр с Виктором решили провести геологическую экспедицию на том скальном берегу и, вооружившись топором, тронулись в длинный путь к «месторождению» в обход разлившейся реки, в поисках подступа к выходу угольного пласта. Боцман Коля участвовать в экспедиции отказался и, как и большую часть времени второй половины пребывания на берегу, принялся колдовать над приготовлением курительной смеси. Образец от угольного пласта мы отбили и принесли, но, как и предрекал «оракул», пользы от него не имели никакого. Уголь горел с трудом, не давал жара, постоянно потрескивал и стрелял искрами, как бенгальскими огнями.

А ведь и на этот поход тоже ушло не мало времени. Вот и выходит, что вопрос о реальном количестве проведённых дней на реке Пурш-Пурш так и остался открытым. Да и не столь это важно! Вообще к теме воспоминаний о своей молодости люди обращаются всё чаще и чаще уже в зрелом возрасте, когда постепенно происходит переоценка ценностей и материальное окончательно вытесняется духовным! И важность того, кем ты был, и кто есть на самом деле, стала превалировать над доминирующими в современном обществе критериями благополучия!

Важность этих воспоминаний в возможности вновь пережить те неординарные события, неожиданно, с искренней радостью открывая маленькие, забытые, затёртые багажом прожитых лет детали….

Анатолий Акулов

Комментарии

1Василий Балашов27.11.2019 15:36
Благодарю за сочинение! Как будто посмотрел "видик". Здоровья, добра и дальнейших творческих замыслов.
Ответить
2Акулов Анатолий01.12.2019 20:59
Добрый вечер! Спасибо за оценку сочинения! Особенно благодарю за добрые пожелания моему творчеству, а главное - за пожелания Здоровья и дальнейших успехов! С уважением!
Ответить
3Александр29.07.2020 16:16
Прочитал взахлеб. Спасибо за рассказ. Здоровья Вам, Анатолий и долгих лет!
Ответить
4Анатолий Акулов30.07.2020 09:39
Добрый день, Александр! Спасибо за оценку моего рассказа! Вот ради таких читателей, кому это интересно и читается взахлёб и появляется желание написать ещё что-нибудь из событий своей жизни и своих друзей и товарищей! Время идёт, слабеет память, многие события потускнели, нет прежней яркости и остроты восприятия произошедшего, но нельзя оставаться равнодушным к прошлому - оно было так прекрасно, и о нём хочется рассказать другим, таким же любопытным, деятельным и понимающим, что так редко в текущие времена! Здоровья Вам и читайте следующие мои рассказы. С уважением.
Ответить
5Александр03.08.2020 14:56
Анатолий еще раз здравствуйте. Я уже давно читаю Ваши рассказы на этом сайте. В детстве очень любил читать рассказы про капитанов, про приключения в морях и океанах. Очень любил -:"Дети капитана гранта". Особенно смотреть фильм. Мне очень нравиться Ваше творчество. Я благодарен Вам, что Вы ответили мне на мой отзыв выше, где я, буквально взахлеб, прочитал рассказ "Хроника одного рейса" про остров медведей. Мне тоже очень хорошо знакомы Ваши родные места в Краснодарском крае. Бывал там с раннего детства до юношества (Тихорецк, Армавир, Кавказская.). Вообщем, у меня нет слов от Ваших рассказов. Одни эмоции. А рассказ про девушку с золотыми волосами-это, что-то! Мне 41 год.: Живу в Домодедово МО. Намного младше Вас, но воспитан в Советское время и это время я вспоминаю с особой теплотой. Люди и жизнь была другая, яркая, насыщенная, без сегодняшнего пафоса и гламура. С, уважением к Вам Александр Яшин. Долгих Вам лет. Вы настоящий профессионал в творчестве и конечно суперпрофи в механике моторов кораблей.
Ответить
6Анатолий Акулов03.08.2020 17:40
Добрый день, уважаемый Александр! Всегда приятно получать хорошие отзывы, которые положительно оценивают моё творчество, а вот такое признание в оценке моих рассказов мне особенно по душе! Спасибо тебе, что проник в суть и отметил в рассказах те особенные краски и смысл написанного, которые не каждому дано понять, а особенно прочувствовать! Тебе, Александр, это удалось и я очень доволен, что достучался до тебя и затронул в тебе те струны, которые созвучны и звенят в унисон нашим сердцам! Да, Советское время вспоминается только с грустью по молодости, нормальным человеческим отношениям, верной и настоящей дружбой между людьми - это ценится только с течением времени, к сожалению! Ну а родная Кубанская земля даёт мне силы для творчества, просто время слишком быстро уходит - успеть бы ещё что-нибудь написать для своих почитателей! Здоровья тебе и твоей семье, читайте, комментируйте! С уважением!
Ответить

Добавить комментарий

92198 66639 23071