- Москва и область
- — Читальный зал
- — Истории
- — Морские рассказы
- — Северный флот - УВСГ
- Морские рассказы
- — Северный флот - УВСГ
22.03.2016 17:53
2417
Северный флот - УВСГ
Нижеследующий рассказ будет посвящён историям, о которых мне рассказал очевидец этих событий, произошедших на судне МБ-99, в Мурманске, в УВСГ Северного флота. Его имя Виален Маракулин, и он является действующим лицом рассказа под фамилией Марков.
Виктор Максимович Марков, молодой человек лет двадцати пяти, стоял на перроне Мурманского железнодорожного вокзала - высокого, холодного, круглого здания, видимо построенного по проекту инженеров из тропических регионов…
Марков, сдав свой потрёпанный «угол» небритому кладовщику, пошёл по знакомым улицам в поисках какого-нибудь «логова». В девятиэтажке «Дома междурейсового отдыха» не без помощи хорошей плитки шоколада и вовремя сказанных комплиментов, определился в трёхместном номере на девятом этаже.
Лифта не было, но молодые ноги этого не боялись. Обстановка в номере была спартанской, но главное - была койка.
Посетив несколько отделов кадров разных рыбных организаций он, к сожалению, понял, что в Мурманске его не ждали, поэтому выслушивал ответы кадровиков, которые не вызывали у него положительных эмоций. Выяснилось, что в пароходстве без визы делать нечего, на ледоколы идти нет желания, ибо предлагали синекуры: - машинистом I класса с возможностями в будущем стать аж 4 механиком!
У Маркова был морской рабочий диплом механика III разряда и с его помощью он рассчитывал пойти работать как минимум третьим механиком, хотя можно было работать и вторым механиком. Для должности старшего механика было ограничение - 800 э. л. с мощность главного двигателя.
Оставались посетить ещё две «конторы» - «Мурмансксельдь» и «Траловый флот». К сожалению, в «Мурмансксельди» делать было нечего, в ней были только дизельные траулеры «Логгеры» с установками типа «Буккау-Вольф» и мощностью главного двигателя 300 э. л. с. У Маркова в дипломе было написано: техник-механик судового паросилового оборудования, т. е. паровые котлы, машины, турбины и всё то, что приводится в движение водяным паром. Оставался только «Тралфлот» треста Мурманрыба.
Марков потусовался в коридоре возле отдела кадров, ибо здесь можно было получить подробную информацию от «бичтреста» - моряков находящихся в резерве. Среди этой многочисленной оравы он вдруг увидел Димку Дергача, своего однокурсника, по кличке «король сала», которое ему присылали в Херсон родные из Краснодара.
Виктор, после отрывочной обоюдной информации типа: - когда, где, куда, зачем, есть ли наши и кто из них, кто, на чём и зачем - предложил Диме:
- Пойдём в распивочную «Винницу»!
«Распивочно и на вынос» гласило объявление на входной двери в длинный барак с примитивной обстановкой. Димка излишком денег не страдал, да и Виктор понимал то, что из отпуска приезжают «яко наг, яко благ» и он инвестировал на «пузырь» и немудреную закуску. Друзья, «став на четыре якоря», начали «травить до упора», то есть до «жвакогалса».
Четыре года Димка «вкалывал» на траулерах, начинал машинистом и постепенно добрался до третьего механика, а затем и до второго механика.
- Значит, пошёл на повышение - было резюме Маркова, т. е. как в торговле - раньше торговал газировкой, а теперь пивом торгует…
Это конечно была шутка, но рыболовные траулеры РТ все были однотипными, так как у всех была лишь одна цель - рыбный промысел.
Разница была лишь в мощностях главных двигателей - 650-800 э. л. с и мест постройки - в Польше, Германии, Швеции. Отличались только «поляки», на них главная машина была мощнее, 1200 э. л. с. Были ещё и «отцы», построенные на Балтике в Питере. На всех были паровые машины и огнетрубные котлы, а на «шведах» была ещё и турбина отработанного пара – турбокомпрессор.
- Как заработки? – поинтересовался Виктор.
- По-разному - ответил Дима.
- Если капитан профи и штормов было чуть-чуть, то по две штуки на рыло, но это весна - лето и начало осени. Если 26 дней рейса, а из них две недели Баренцево море балуется погодой - кранты, заработок всего тысяча пятьсот, а иногда и того и меньше. Пашешь как негр на плантациях, а получаешь, как чернорабочий, зато есть полярная надбавка, выслуга и ко всему ревматизм, простуды - когда вчера кашлял лучше, чем сегодня, одним словом - каторга. На сегодня 10 РТ не могут уйти в море, все экипажи подали заявления об увольнении, на судах остались только капитаны, стармехи и тринадцатый матрос (кликуша-помполит!). На кой чёрт на каждом РТ был помполит, если эти суда в загранку не ходили, поэтому отрабатывать ему зарплату (как у старпома, так и у стармеха) приходилось за рыбоделом (стол, на котором разделывали рыбу).
- А причина, какая?
- Элементарно, Ватсон! Эти придурки из треста «Мурманрыба» на очередной сходке типа коллегия, решили (без участия морских мозгов) удешевить треску и снизили ставки или увеличили тарифы. В итоге, когда РТ вернулись из рейса, моряки за свой супер-каторжный труд получили огрызки от заработка. Теперь, если не повернуть на 16 румбов назад, весь траловый флот станет на прикол, а это примерно 250 судов и на каждом 32-36 человек экипажа.
- А домой в Херсон не поедешь?
- В Черноморском, Азовском, Дунайском пароходствах только меня у них не хватает! А на реку не хочу, плывёшь, плывёшь, а берега не видно. Если прижмёт, подамся в Калининград, в китобойку.
- Ты знаешь, где военный порт?
- Конечно.
- Так вот, не помню, кто-то мне говорил, что УВСГ Северного флота получил новые коробки. Сходи, узнай!
- Ну, семь футов под килём, - пожелали они друг другу и пожали руки.
Марков нашёл в Мурманске подразделение одного из управлений Северного флота Союза с аббревиатурой УВСГ СФ - Управление вспомогательных судов и гаваней Северного флота СССР.
В коридоре, возле отдела кадров «покалякал» с небольшой толпой, выясняя у моряков - как, зачем, сколько платят и получив исчерпывающую информацию, отправился в междурейсовый дом отдыха, так как идти к кадровикам с «винным» дыханием не стоило.
На другой день, без особой волокиты, кадровик проверил все документы, начиная с дипломов и трудовой книжки, затем спросил о разных частностях житейских событий и написал направление:
3-им механиком на спасательный буксир МБ-99.
Выписав Маркову пропуск в военный порт, вдогонку добавил:
- «Дедом» на нём Матвей Сергеевич Прилуков, усёк?
- Ещё бы, - и выйдя в коридор, спросил у «бичей»:
- Кто-нибудь есть с девяносто девятого?
- Вроде нет, - кто-то ответил, но подсказали:
- Вон он стоит возле двух кранов на 3-ем причале. Пять минут хода!
МБ-99 стоял левым бортом среди скопища плашкоутов, небольших барж, а впереди, по носу, стояла лоханка, о которой он подумал: «Откуда у вояк зверобойная шхуна?». Оказалось её переделали на посыльное судно, но она настолько пропиталась запахом окислившегося звериного жира, что в УВСГ все знали её как «вонючка»!
У небольшого деревянного причала стоял морской транспортный буксир МБ-99, а названия буксиров напоминали названия военных операций немецкого вермахта - «Мгла» и «Туман». Потом названия исчезли и на бортах буксиров появились большие буквы МБ с номерами.
МБ "Мгла"
Высокий полубак, чёрный корпус, шаровая (серо-голубого цвета надстройка, свинцово-серый цвет, в который были окрашены все военные корабли).
На рубке локатор, радиопеленгатор, антенна радиорубки, два стальных, по бортам судна, вельбота. Один на левом борту с мотором.
Марков ответил на вопрос вахтенного:
- К кому прёте?
- К стармеху, я 3-й механик Марков, назначенный.
- Под полубаком, слева вторая каюта с кормы.
На вспомогательном флоте все в основном были гражданские моряки, вплоть до капитана, а начальство разное: и военные, и гражданские, но это было Маркову до «лампочки», на сколько ватт, не уточнялось.
Постучал в дверь с табличкой «Старший механик»». Ответили:
- Входи, не заперто!
За столом небольшой каюты сидел и что-то писал в судовой машинный журнал среднего роста, хороший разворот плеч (наверное занимался, штангой, подумал Марков), лет сорока, чисто выбритый и с причёской
«под бокс», в сером свитере крупной вязки. Матвей Сергеевич посмотрел на вошедшего в каюту с вопросом в серых глазах.
Марков понял вопрос и положил на стол направление из отдела кадров.
«Дед» прочитал, сказал «добро», а потом задал пару десятков профессиональных вопросов, типа: где родился, где крестился, как в Мурманске очутился, есть ли бабушка в Крыму, а если нет, то почему?
Был или не был под судом, и каким живёшь трудом? Под конец этой пытки «дед» сказал:
- Иди к старпому, пусть поставит на довольствие, на вахте второй механик до восьми утра, вахты суточные, а после знакомства со вторым, займись изучением систем. Одну ходовую вахту я постою с тобой, мало ли что! Машина наша 900 лошадей, сдвоенный компаунд, знаком?
- Да, у нас на «Тереке» была такая, 1800 лошадок, 120 оборотов.
- Всё остальное в рабочем порядке! Буксир наш новый, после перегона из Балтийского завода. Проверь бункера! Да. Уголь не Кардиф, а с припёком. Лопату угля в топку, а где и со шлаком добавь…
Старпом, стройный мужчина лет сорока с «гаком». Китель сидел на нём как влитой, потёртый, поношенный со следами от снятых погон, нашивок - шевронов на рукавах не было. Старался быть почти джентльменом, но с поправкой на славянское происхождение.
Профессиональный подход к любому вопросу эксплуатации судна то ли на «мосту», то ли в машинном и котельном отделении исключало легковесные действия, не продуманные и без «участия мозгов» были сконцентрированы в морской поговорке: «Считай себя ближе к опасности!». Даже по этому поводу придумали шутку:
«Штурман и механик поспорили, какая профессия важнее.
- Ты, штурман, дуй в машину, а я на мостик, посмотрим, чья профессия важнее!
Через час штурман по телефону сообщает механику:
- Пара нет, подшипники машины поплавились, в общем, хода нет!
- Он нам и на хрен не нужен. Мы полчаса как на мели сидим!»
Так сказать, обмен опытом.
Старшего помощника капитана звали Николай Фёдорович Комаров. Но на судах было принято называть по отчеству, следовательно, Марков был не Виктор Максимович, а просто Максимович, Комаров - Фёдорович, а вот капитана называли по имени и отчеству!
Каюта была двухместной: длинный пенал, ширина два метра, рундуки - два, две койки с бортами (от качки), нижняя койка второго механика, верхняя койка - третьего механика. Угловой столик, узенький диванчик и пара табуреток - банкеток. Абсолютно ничего лишнего. К одиночеству моряки не привыкли, вместе веселее, и только капитан был отделён от экипажа, выполняя строго и по уставу свои обязанности. Хотя Пётр Первый, истинный мореход, говаривал тем, кто усердствовал не в меру:
«Не держись Устава, яко слепой стены, иначе - действуй по обстоятельствам!».
В машине Маркову нужно было главное разобрать в системах, трубопроводах, какой клапан, на какой коробке, что открывает на трубопроводе и, что куда течёт.
А текло разное: пресная вода, забортная вода, канализация (фановая система) и из какого танка - не путать с бронетехникой, ибо танк по-английски чан (ёмкость). В 1-ю мировую войну их так шифровали: бронетехника. Не особенно приятной была обстановка, т. е. готовность идти туда, куда нормальные торговые и промысловые суда практически не ходят.
Была готовность 15 минутная, получасовая, четырехчасовая до 00 часов и т. д. Поэтому экипажу на берегу это было ограничение по времени «свободы». МБ-99 принимал (грузился) уголь, пресную воду, провизию, машинное и палубное снабжение.
Второй механик - молодой, 28 лет, почти брюнет, крепкого телосложения, нос обычный, глаза карие. После Рижской мореходки попал на Балтийские сейнера, половил с год салаку и послал всё это непотребство по одному популярному русскому адресу. Второй знал своё дело и тонкости: где, что, зачем, куда открывается и попадает и объяснил Маркову. Это было главное. Его звали Василий, отчество было Николаевич, фамилия Завойко и был он нормальным молодым человеком.
Четвёртый механик был Федей, иногда Фёдором. Его вахта считалась вахтой стармеха, по-флотскому «деда». Это был немолодой, за сорок пять, труженик моря, воевал на Дунае, Чёрном море и трудился на всём, что держится на воде, не тонет и может даже передвигаться.
Приняв от второго механика суточную вахту, Виктор отстоял её без приключений, устал как «собака» от беготни по трапам вверх, вниз, ругани с бункеровщиками, чтобы не оставляли «карманы» в угольных ямах, проверял по накладным и фактически большой перечень ГСМ, материалов, запчастей, электротехническую продукцию. Всё это было в его заведовании, так как электромеханика иметь по штату, было не положено.
В 08.00 утра вторых суток стоянки сдал вахту четвёртому механику и после завтрака завалился поспать. И не зря на флоте существовала поговорка, что от сна никто ещё не умер, а скептики добавляли, что никто и не поумнел!
Стрельбы.
Отход был назначен на 12.00 и Марков мог ловить кайф до 15.45, затем в 16.00 начиналась его ходовая вахта. Капитан получил распоряжение: в 06.00 взять на буксир щит для стрельбы по нему из орудий береговой обороны, находящихся на полуострове Рыбачий. На мостике буксира проложили курс на квадрате карты и все, кроме вахты, разошлись по каютам и кубрикам.
База подводных лодок «Полярное» находилась почти на самом выходе из Кольского залива, и нужно было взять на буксир громоздкое сооружение из широкого понтона. На нём стояли приваренные к палубе трубчатые стойки, примерно высотой с 3-х этажный дом. Между стойками натягивали светлый брезент. При буксировке брезент крепился на стойках, иначе волна и ветер играли бы с ним, а с буксиром было бы ещё хуже.
Чёртов щит мешал идти по курсу, дёргая гак буксирного стального троса диаметром 30 мм, да так, что буксир уваливался то влево, то вправо, оседая кормой и валяя его, словно норовистая кобыла.
На выходе из залива, слева по борту у посёлка порт- Владимир, его ожидали два буксира, вдвое меньших размеров, чем 99-й, ГБ-1 и ГБ-2 со щитами на буксире, но эти щиты были ниже и меньше по размерам щита на МБ - 99. Баренцево море, на удивлении спокойное, мягко покачивая суда, легко шлёпала их по бортам, а чайки орали дикими голосами. Несколько раз встречным курсом проходили траулеры, спеша домой с трюмами набитыми треской, пикшей, зубаткой и ещё чем-то из рыбного ассортимента. Суда резво рвались в порт, нагружали машины и отчаянно дымили.
Северный флот - УВСГ
Пришли в нужный квадрат. В нескольких милях слева по борту, прикрытые кисейной дымкой, тяжело смотрелись дикие скалы полуострова Рыбачий.
Выстроились уступом, по миле друг от друга, мягко покачиваясь на серо - зелёных пологих волнах они шли под обстрел. Особых каких - то действий, распоряжений, указов и приказов не было.
Всем это было знакомо, кроме Маркова. Всматриваясь в изломы скал, он надеялся увидеть, как будут открываться пушечные отверстия, но ничего так не увидел. Маскировка.
Старший механик ввёл Маркова в курс дела, объясняя что, как и почему.
- По щитам будут стрелять не из орудий очень крупного калибра, а из «наездников», так как за цену двух, трёх выстрелов, наверное, можно было купить небольшое судно.
- Как понять «наездников»?
- Это пристрелочные пушки, небольшого калибра!
- Работать с артиллерией самое лёгкое дело, а вот с эсминцами и авиацией можно и попросить рубль на стирку белья! Их оптика движется, пикирует, а чёрточка в виде штриха на линзах, маленькая, а если ошибутся? Пароход не утонет, бомбы цементные, а в них грамм триста тротила, шкварнет так, что лучше не надо! Эсминцы тоже не подарок - стреляют бронебойными снарядами, а он «зараза», кроме дырки в щите оба борта прошибёт!
- Хватит травить, иди, готовь лебёдку! Будем брать щит на двухсотметровый трос.
Боцман Пётр, молодой, но опытный «профи» помог Виктору подготовить лебёдку, проверил стопора, открыл паровой регулятор и мягко, без скрипа и подёргиваний. Лебёдка начала отдавать с барабана шлаги троса и на этом обязанности Маркова закончились. Звук выстрела разнёсся по морской поверхности, над скалой появился дымок сгоревшего пороха, и больше ничего увидеть Маркову не удалось. Батареи береговой обороны от глаз неприятеля спрятаны со знанием дела.
В щите, в брезенте появилась дырка, а упавший в море снаряд поднял столб воды. У партнёров дырок не было, но море молотили изрядно.
За час стрельбы берег сделал ещё одну дырку и, когда подошло время буксиру ложиться на обратный курс, на мосту вдруг началась кутерьма.
- Что случилось? - спросил Марков у деда, который спустился из рубки.
- В ГБ-2 попала болванка, пробила борт, бункер с углём и процарапала дорожку на изоляции парового котла. Но им повезло, если можно так сказать. Борт пробит выше ватерлинии и тонуть им не придётся, но в экипаже кое - кто из слабонервных чуть не прыгнул за борт, а там вода с температурой +4 градуса Цельсия! В таком море купаться не рекомендуется!
ГБ - 1 передал щит МБ - 99 и это естественно для экипажа было радостным событием, ибо в два раза повышались шансы получить «поцелуй», от которого, если не повезёт, можно попасть на свидание, или с Богом, или с Сатаною! Но мнение экипажа буксира никого не интересовало.
Итак, расстреляв щиты довольно основательно и закончив учёбу, с батарей дали «добро» на отход судов из этого квадрата. Эти проклятые щиты палубная команда проклинала во всех ипостасях и в зависимости от образованности, интеллекта и состояния нервной системы, естественно не выбирая выражений. Топы мачт выписывали кренделя, чуть ли не цепляя низких рваных клочьев облаков начавшей портиться погоды. Началась качка, не особенно сильная, но в кают-компании стол застелили мокрой простынёй, чтобы тарелки не ездили по столешнице. После ужина сидевшие на диванчике механики сначала обменялись по поводу ГБ-1, и постепенно разговор перешёл в другую плоскость.
- Я тебя хочу спросить, - обратился к Васе Виктор, - как ты относишься к таким вещам, как мистика?
- Никак. Меня это, как и астрология не колышет. Чего это тебя занесло в такие дебри? Всё это ерунда…
Марков удивлённо посмотрел на него.
- Это не ерунда. Я сам не могу понять, почему целая куча неприятностей, почему-то случается со мной и самое интересное, только на моей вахте. Как это понимать: три пожара, два столкновения с другими коробками, три дня сидеть под 30 градусов на буксире, решившего погулять по Ямским островам в шторм. Нас выбросило на берег, а там одни скалы. Шхуна «Глобус» сняла, спустив шлюпку. А у нас хрен, что спустить, одна шлюпка вдребезги, а на второй погнуло шлюп - балки и оборвали тали. Не авария страшна, все целы, а её последствия!
Виктор продолжал:
- Работал на Камчатке, и шли в Озерновск, запад Камчатки. Штормило, идём в балласте из Петропавловска на Камчатке. Ветер норд - ост, надо огибать оконечность Камчатки, мыс Лопатка. Всех предупредили, всё закрепили, когда капитан начал поворот. С моста предупредили, я погнал машиниста запихивать то, что можно, во что возможно.
Предупредил кочегара - всё убрать с настилов, гребки, ломы, лопаты, вёдра. Спустился в машину дед, осмотрелся, махнул рукой, всё в порядке и, поднявшись по двум трапам уже вверху, остановился и двумя пальцами показал себе на глаза. Будь внимателен! Капитан объяснил экипажу в 2-х словах: станем лагом к волне, парусность судна большая, если крен на левый борт больше 25 градусов, хватайся за всё, что сможешь. Но он не объяснил, что если судно ляжет на борт - это полбеды, а если с правого борта подскочит «хорошая» волна, может сделать оверкиль! Одним словом так и получилось. Держусь, упираясь ногами, за поручень картера машины, а с правого борта изо всех щелей, заначек, углов падают банки, какие - то драные гавнодавы, маслёнки, болты и тому подобный мусор. Лежим на борту, пароход трясётся, вибрация. Восстанавливающие силы дерутся с опрокидывающими, в мыслях никаких воспоминаний - ни ясельных, ни половозрелых, а только о грандиозной приборке. Это же, сколько надо будет обтирки, чтобы убрать масло? Я думал - это Николай Угодник пожалел нас и попридержал волну!
Видимо в подсознании эта шифровка в самой глубине была, и я потом во Владивостоке в церкви поставил ему свечку. С этого момента мой искусственно привитый мне атеизм дал трещину, лопнув вдоль и поперёк, и развалился на четыре части. Я даже Ницше потом решил почитать, но, ничего не понял, о чём он писал, хотя и других авторов читал - конечный результат был нулевым.
НАВАЛ
МБ - 99 сбегал ещё в Ваенгу, где выскочил на берег РТ - 19 «Рига». Повреждений особых не было, просто команда судна не остограммилась, а, наверное, отполлитрилась. Отвели траулер в Мурманск, пришли в Североморск, приняли снабжение и получили распоряжение отвозить матросов и офицеров из увольнения на крейсер «Чапаев».
Северный флот - УВСГ
Лёгкий крейсер хорошо смотрелся на рейде: стремительные обводы, наклонные дымовые трубы - назад к корме, стройные надстройки, не как у линкоров: тяжёлые угловатые, захламленные радарами, радиопеленгаторами, дальномерами и всяческими рубками.
Этот красавец, без преувеличений, кажется, немного присел на корму и, выбрав левый якорь, скоро понесётся 35-ти узловым ходом в открытое море. Там он, грозно пошевеливая башенными орудиями, и взрёвывая могучим тифоном в тёмном сумраке ночи будет похож на призрак, рассекающий волны Ледовитого океана. Буксир принимал моряков, везли их на крейсер, выгружали и так несколько раз за световой день.
Погода наслала на залив туман - густой, промозглый, сырой.
«Беда» притаилась в своём энергоинформационном логове, потирая невидимые руки, ждала и всё - же дождалась! Гадина!
Радар был сдан на ремонт, буксир шёл на рейд к стоявшим на «бочках» и якорях кораблям почти вслепую, и Марков непроизвольно уменьшал обороты машины со среднего хода до малого. Десятым чувством, а оно зависит от опыта работы, он понимал, что если носового битенга (носовой кнехт) не видно, надо подбираться малым ходом, чтобы в случае чего можно было бы отработать малым ходом. Штурман был обязан, считая себя ближе к опасности, понимать, что масса железа примерно 500 тонн по инерции шарахнет очень и даже очень сильно того, кто попадётся на пути буксира!
У Маркова уже потянулась рука к маховику регулятора, где стрелка телеграфа со среднего хода со звоном приказала: «Полный назад!», но было уже поздно! Удар! Да такой, что носовой кранец разлетелся на самые мелкие дребезги. Имея какой-то опыт работы на буксирах, Марков, когда инерция уже бросила его к переборке котельного отделения, сумел самым непостижимым образом ответить телеграфом «Понял», перевёл кулису на «Задний ход», при закрытом регуляторе, и всё, что только можно было, выдал команду главной машине - крутиться на 130 оборотов в минуту.
От такого насилия паровая установка выдала всё и даже больше, что в неё заложили конструкторы, но всё это было уже ни к чему!
Телеграф выдал «Стоп» и началась соответствующая этому моменту неразбериха! Марков, не имея права покинуть машинное отделение, мог представить себе, какой кавардак творился на палубе!
Проклятая «беда» ввела в действие инерцию и многие «пассажиры» валялись в самых непредвиденных местах «вверх воронкой». С моста перезвонили «Отбой!».
Старпом крейсера в «матюгальник» выдал буксиру всё, что он считал нужным сообщить о ком-то, т. е. по его словам, всё, что он думает о вахтенном штурмане! Механиков он не цеплял, понимая их непричастность к «навалу».
Капитан буксира был на берегу, и всё случившееся автоматически было приписано вахте. Виктор вспомнил слова из песни, распеваемой парнями из Херсонского Мортехникума. Они были сочинены, конечно, курсантами и студентами в Морских училищах и техникумах и среди них были «перлы»:
…В Кейптаунском порту, девушка из порта Нагасаки, мичман Джон … и другие. Вспомнились слова:
…Истребитель наскочил на мину,
Шум свистки и крик.
Джон спокоен был,
Паники не видно в экипаже,
И блюдя закон, сам последний он,
Вплавь пустился, напевая даже…
Старший механик проверил черновики записи машинного журнала, даже две сакральные минуты были учтены, просто Марков это уже делал машинально, без участия мозгов. Он быстро заполнил журнал, сохранив черновики. По трапу в машину спустился капитан - лейтенант, старший механик передал ему журнал и они ушли из МКО.
Старпом «Чапаева» после оскорблений вахтенных буксира оказывается, заявил:
- Ну! Боевые корабли без войны ломаете!
От всех этих стрессов его голос перескочил на другие высокие ноты и прозвучал фальцетом. Его можно было понять! Вмятина возле среза полубака вверху штрекового пояса «хорошо» смотрелась! Борт крейсера в этом месте отливал красным суриком, а серо-голубая краска облупилась!
Замерили вмятину, получилось: 1 м х 80 см, а глубина 60 мм!
Конечным результатом навала было - штурмана списали, капитан получил выговор, в машине виноватых не было, но, как правило, в любой беде присутствует частица юмора.
В районе удара у борта находилась каюта старшины 1-й статьи, спавшего на небольшом диванчике. Ни черта понять мореход не смог, диван вместе со спящим моряком отбросило к диаметрально противоположной переборке. Но он оказался крепким мужчиной и не использовал потом кусок хозяйственного мыла для стирки униформы.
- Василий, - обратился ко 2-му механику Виктор, - вот видишь, «беда», и снова на моей вахте!
- Конечно, если повезёт, можно Змею Горынычу глаз на левой голове подбить, а если нет, в манной каше палец сломаешь!
- Приятно с умным человеком покалякать, с полуслова понимает!
- Как мотыль? - спросил второй механик.
- Не грелся, всё о-кей!
Капитан на собрании экипажа всех поздравил с лишением премии и, не выдержав сурового тона, вдруг пожал плечами и обратившись к механикам сказал:
- Интересно, как Вы умудряетесь из всех передряг выходить сухими?
- Наше дело шофёрское, крути баранку и вовремя тормози - ответил стармех.
Старпому влепили выговор - он не проконтролировал во время, а механиков оправдали. Марков сам себе удивлялся - успеть взглянуть на часы, ответить телеграфом, дать машине «Стоп» и потом «Задний ход», не только полный, а как сказано, на тридцать шагов впереди своего визга!
«Беда» получила, сволочь, полный «кайф» и готовила очередную гадость. Виктор уже одиннадцатым чувством старался предугадать, что день грядущий ему готовит?
Но гадать бесполезно - в какой момент тебе на голову упадёт горшок?
БУКС И РОВКА БАРЖИ
Взяли в «Полярном» к борту баржу со смертью - это упакованные в стальные цилиндры, двухметровые, магнитно-акустические мины, 500 кг весом каждая. В каждой мине 300 кг тротила. По - научному смерть в минах называлась тринитротолуол.
По выходу из Кольского залива баржу, которую вели лагом, с правого борта следовало брать на буксир двухсотметровым тросом с диаметром 30 мм.
- Какого чёрта тащить в Териберку баржу, затем отдать мины тральщику, а как выгружать, вернее, чем? - спросил Марков в рулевой рубке у штурмана.
- Туда раньше подогнали спасатель с крановым хозяйством - ответил штурман.
- Спасатель - это хорошо, но проще было бы тральщику брать мины в «Полярном»?
- Зато все при деле, - засмеялся штурман.
- Знаешь, Володя, американцы говорят, что самые деловые люди в мире - русские, из Союза. Женился между делом, развёлся между делом, напился между делом и даже опохмелился между делом. Вот они какие!
- Ну, бог в помощь, а я пойду вахту принимать.
Териберка
Териберка.
Перед вахтой Марков прогрел лебёдку, пар на неё был открыт ещё при погрузке, проверил масло в подшипниках, а потом спустился в машину.
- Вахту принял!
- Вахту спихнул! Где же твоя «беда»?
- Всё ещё впереди, посмотрим, чем вся эта бестолковщина окончится!
Начало покачивать. Пора было брать баржу на буксир, пока ещё легко начало бить бортами буксир и баржу. Кранцы были морского исполнения и свою службу ещё несли более или менее нормально.
На барже было два матроса, старшина должен был стоять на руле, когда баржу поведут на буксире. Матрос шмыгал между минами, что-то привязывал, что-то крепил, короче был весь в делах.
В машину спустился боцман.
- Слышь, Максимым, что-то стопор тормоза не хочет работать, заело, наверное.
- Скажи деду, он что-то придумает. Я с вахты уйти не могу.
- Добро, я сейчас сообщу штурману и пойду к стармеху!
Волна стала круче и борта, несмотря на кранцы, начали «бухать» друг о друга. Хорошо, что ещё ранее мины закрепили, расклинили, принайтовили, а сверху они были прикрыты брезентом.
Старший механик спустился в машину и спросил у Виктора:
- Боцман сказал, что стопор тормоза не работает. Ты лебёдку проверял?
- Всё как положено, но стопор не проверял, лебёдка на тормозе.
- Ладно, продолжай, но будь внимательным!
- Добро! - ответил Марков.
Дед ушёл посмотреть, в чём дело с тормозом лебёдки, а с мостика в переговорную трубку свистнул штурман Топор. Он утверждал, что его фамилия произносится, с ударением на первое О. Он сообщил, что дед на лебёдке с боцманом разбирается с тормозом, капитан об этом знает!
Вот и началось! Марков понял, что проклятая «беда» схватила его за одно место!
Оказалось, что заклинил винт стопора тормоза. Разобрали, проверили.
Всё таки «беда» видимо разбиралась в технике и подсунула под резьбу гайки шпинделя маленький кусочек железа, который откололся от резьбы шпинделя! На правом борту спустили все кранцы, бывшие на судне, но баржа дёргалась всё сильнее и сильнее, пытаясь оборвать манильские концы на кнехтах.
Марков сдал свою вахту и поднялся на палубу к лебёдке. Общими усилиями, с помощью не нормативной лексики, т. е. элементарного русского мата, дефект устранили. Вспомнилась морская шутка, с которой он поделился с боцманом и стармехом.
- Судно село на мель, капитан полчаса ругался, но судно хорошо сидело и не двигалось. Так вот понадобилось ругательства всей команды, чтобы судно снялось с мели! Это к слову!
Но вот вопрос, а если бы лопнул винт стопора лебёдки? Токарного станка на судне нет, давать РДО в Териберку и вызывать спасателя, нет времени.
Всё осложнялось, потому, что если оборвутся все концы, то и баржу оторвёт при таком волнении… Финита ля комедия! Пока придёт спасатель «Кола» через 3-4 часа, то тем временем какой - нибудь пароход не дай бог протаранит баржу.
Просто даже представить трудно, что могло бы произойти в таком случае!
- Тьфу, тьфу, чур, меня, чур, - вроде шутя, перекрестился боцман.
В каюте Марков заявил второму механику:
- Вот и сбылось! Что я говорил, помнишь?
Столкновение.
В «Полярном» на склонах сопок светились окна домов и домишек, бараков и кирпичных экипажей, на пирсах слабо светились фонари, немного конечно, но видны были призрачные снаружи и грозные внутри ошвартованные субмарины всех типов и размеров, а между ними ютились самые различные вспомогательные плавсредства.
Пришвартовав последнюю субмарину «Щуку» после головоломных манёвров под бледно - зелёными, фиолетовыми сполохами игры световых полотнищ северного сияния, изредка просвечивая бледно - красными полутонами МБ - 99, врубив прожектора, шёл на швартовку к причалу, где между носом одной субмарины и кормой другой было место для буксира.
Тревожное чувство владело третьим механиком Марковым. Объяснить это было невозможно, а поделиться с кем - то, будешь выглядеть как шизик.
Вспомнился анекдот:
«Комиссия проверяет дурдом и видит, как в унитазе псих удит рыбу.
- Ну, и как? Клюёт? - улыбнувшись, спросил один из троицы проверяющих. Псих повернул голову, посмотрел на него и ответил:
- Ты что, сумасшедший?».
Вот и Маркову могли сказать то же самое.
Он знал, что идут на швартовку и уже настала пора подбираться к причалу, как кошка к птичке. Телеграф звякнул «Малый ход» вперёд! Виктор добавил обороты машины, записал ход с двумя минутами впереди и мягкий шум работы машины на малом ходу вдруг нарушил резкий, громкий, тревожный сигнал - «Полный задний» ход и тут же телеграф перезвонил - «Самый полный назад», дать всё, что можно!
Регулятор сделал несколько оборотов, выдал машине такую порцию перегретого пара так, что она, издавая какие - то неясные, но тревожные звуки, выдала сумасшедшие обороты! Вибрация была настолько сильной, что корпус буксира ответил на неё скрипами и не присущими ему звуками, дрожанием якорьцепей на брашпиле, звоном стаканов и графинов на полочках переборок в кают - компании.
Этот ход был как бы прологом к могущей быть аварии, такие действия вахтенных на мостике, как правило, отвечали обстановке редко, не часто и их старались избегать, ибо в действие вступали такие форс - мажоры, которые уже регулировке не подлежали.
Марков это понимал, и мысленно просчитывая вероятность «навала» крепко обхватив поручень ограждения картера машины ладонями с резко выступившими «жилами» и невольно, но мгновенно мелькали мысли, которые в нормальном обществе не произносят, с резко эмоциональной тревогой происходящего.
Вахтенный штурман даже не успел вызвать в рулевую рубку капитана или старпома, но с ужасом видел, как форштевень подлодки с левого борта несётся на судно со «сверхзвуковой» скоростью. Мгновенно промелькнула мысль: «задний» ход отработан, а буксир продолжает, по инерции, непредвиденный, по дуге, бросок левой скулой на форштевень субмарины Щ - 39. Резкий, сильный удар разрубил привальный брус с 8-миллиметровой стальной шиной, визг рвущегося металла и проклятая «беда», получившая полный кайф, растворилась в лёгкой дымке раскалённого масла штоков, крейцкопфов, брызг масла на горячие трубопроводы.
Телеграф стал на «Стоп», Марков заглушил машину, предупредив кочегаров о возможном подрыве клапанов котлов, сделал запись о ходах и реверсах, обязательно учитывая две минуты, и в этот момент по поручням трапа в машину соскользнул стармех.
Молча, он подошёл к подвесному столику и просмотрел записи всей вахты. Убедившись, что всё в порядке, спросил у Маркова:
- Живой?
- Почти!
- Ну, сейчас нагрянет группа захвата, но нас обвинять не в чем. Когда на мосту штурман Топор метал икру, он забыл полезное морское правило.
Первое - считать себя ближе к опасности; Второе - машина и винт правого вращения - корма идет влево, а носовая скула идёт вправо - это закон. И вот эта чертовщина свернула форштевень лодки немного налево, немного вправо, поломала нам «правильник» и обе коробки теперь пойдут на ремонт.
Подводная лодка типа Щ-39
Марков подумал, что всё таки он в чём - то прав, стармех тоже упомянул чертовщину! У механиков, после попыток свалить эту беду на них, мысленно выросли белые ангельские крылья, а потом, в воображении, их переодели в белые медицинские халаты.
Штурмана Топора списали, капитану, на всякий случай, дали выговор, но Маркову было жалко штурмана из Крыма. Он был из Керчи, окончил Одесскую мореходку, хороший парень, почти земляк! Лишь бы не посадили!
Всё таки авария на производстве, нарушение техники безопасности, остальное - как повезёт! Все эти мысли, сомнения, непонятки он обсудил со вторым механиком, и вывод был предельно кратким, но многозначительным.
- А хрен его знает? А насчёт «бед» он имел, своё мнение, внаглую заявив:
- Они меня боятся!
Откуда у Василия появилось это безапелляционное умозаключение, он не знал и подыграл Виктору этой фразой, на которую тот ответил:
- Ты читал «Капитана 1-го ранга»?
- Читал!
- Там есть эпизод. Боцман на линкоре был невероятным матерщинником и когда командиру корабля доложили о его художествах, тот вызвал боцмана к себе. В каюте усадил его на диван и спросил, зачем он грязно ругает подчинённых? Тот ответил, что они на боцмана не в обиде - это всё без злобы и желания оскорбить кого - то. Мол, он 10 лет служил на броненосцах и при царе это не возбранялось, а отвыкнуть ругаться не получается!
Капитан 1-го ранга предложил ему, что если он его переругает, то боцман откажется от ругани, и предложил ему начать ругаться. 10 минут боцман вспоминал всё и всех, начиная от святых угодников до самых гулящих женщин, виртуозно компонуя самые невероятные словосочетания.
Капитан 1-го ранга, после того, как боцман выдохся и замолчал, немного подумал, покачал головой и, пристукнув ладонью по столу, начал свой опус с элементарного мата, но это была прелюдия. Капитан внимательно слушал боцмана, учитывая все характеристики определённых способностей святых разных рангов, но свалил их в одну кучу, без персоналий, и в этом же духе продолжал материться целых пять минут!
Капитан сначала охарактеризовал каждого святого и угодника, прошёлся слегка по апостолам, по монастырям, в основном мужским, и, выйдя на оперативный простор, уже без нарушения религиозных форматов, всё ранее сказанное, начал вторую часть. Она была с проклятиями против нечистой силы и иже с ней, пожелав им, через гробовую крышку сорока гробов, вдоль и поперёк с пересвистом при пролёте через центр мирового равновесия, при похоронном свисте Соловья - разбойника, и при всеобщем всем людям розовом благоухании!
Боцман был в шоке, но с непередаваемым восхищением молча смотрел на капитана 1-го ранга.
Василий с некоторым удивлением, покачивая головой, слушал Виктора и потом подвёл итоговую черту:
- Ну, ну! Даёшь стране угля, хоть мелкого, но много… Талант, ничего не
скажешь! Но и таланту нужно отдыхать время от времени! Давай по берлогам! От сна ещё никто не умер и никто не поумнел!
ТАНКЕР «ЦЕЗАРЬ КУННИКОВ»
Поработав в Североморске по доставке личного состава на берег и с берега, с кораблями, стоявшими на рейде, на которых, как бы в шутку иногда спрашивали:
- Правильно Вы понимаете морское правило - бей в правый борт и в ответе не будешь!
На это получали ответ:
- Но не кораблей, стоящих на якорях!
Это правило действовало только при расхождении судов и кораблей, т. е. как правило дорожного движения!
Капитан, закончив свои дела в управлении флота, вызвал к себе старпома:
- Николай Фёдорович! Получил распоряжение идти швартовать танкер «Цезарь Куников» в Росту. Будет сдавать горючее буксировщикам. В какой готовности машина?
- В часовой!
- Так, сейчас 18.45, а в 20.00 отойдём.
- Добро! - ответил старпом. Вызываю боцмана и решаю всё, что нужно.
Марков принял вахту у второго механика, и на всякий случай спросил:
- Мотылевой больше не греется?
Не спеша взял пробы котловой воды, определив жёсткость и солёность воды, проверил солёность конденсата из холодильника и услышал свисток из переговорной трубки.
- Максимыч! Готовь машину! В 20.00 отходим на Росту!
- Слушаю и повинуюсь, мой адмирал!
Буксир подошёл к танкеру стоящему на якоре, капитаны переговорили, и все вопросы швартовки бункеровщика были обсуждены.
Швартовка была несложной, диких реверсов не было, старпом своё дело знал, но проклятая «беда» нашла скользкий момент и «телепатически», как считал Марков. Вместо «Заднего хода» нашло какое - то затмение и он перепутал хода. Такого с ним не случалось никогда!
Это всё было потом, а в настоящем же он дал «Полный вперёд».
Танкер «Цезарь Кунников»
Штурман сделал такую же ошибку, как и другие вахтенные в рулевой рубке. Он видел и чувствовал, что выполняется не тот ход, что требуется.
Но вместо того, чтобы поставить телеграф на «Стоп» и дать время механику разобраться с произошедшим, он на звон телеграфа, дважды двумя движениями поставил стрелку уже на «Полный назад».
Это означало: выдай все 130 оборотов.
И тут МБ-99 прыгнул вперёд как тигр на добычу. Резкий толчок, лопнул буксирный трос и гадина «беда» заплясала от радости, конечно не взаправду, но нечистой силе это не препятствие, что нет копыт!
Никогда Марков не был суеверным и если суда не выходили в море по понедельникам, а в две минуты после ноля часов, уже вторника, можно было сниматься с якоря или швартовать судно. Никогда, даже в мыслях он бы не мог позволить себе выбросить, что - то за борт. Свистеть на «коробке» - т. е. на палубе свистеть нельзя. Можешь насвистеть ветер или шторм и разные другие неприятности и суеверия.
Марков понял! Он перепутал хода! Но переживать было некогда.
Телеграф замер на «Стоп», затем дали «Малый задний» и снова стрелка показала «Стоп». На душе было гадко, сердце сжималось от самых неприятных мыслей. В машину спустился стармех, просмотрел записи ходов.
- Да, ты честный механик! По ходам ясно, что ход был перепутан! Это могло случиться с каждым, от этого никто не застрахован! Запомни это навсегда! Со мной такое тоже было! Штурман не виноват, напишешь объяснительную! Я согласую с капитаном, и отдадим её в управление. Как минимум выговор, как максимум - строгач с предупреждением. Тебе ещё повезло и даже очень! Часть троса пролетела над палубой бункеровщика и грохнула по надстройке. Это мелочь, а самое страшное, что он пролетел над головами трёх ротозеев, наблюдавших швартовку, где - то на полметра выше голов команды!
Стармех ушёл, настроение у Виктора было «хуже некуда». Зашёл в котельное отделение, кочегары отделались небольшими ушибами.
Просто слепой случай со знаком плюс вмешался в технологию швартовки, и Маркову сопутствовала удача - трос не убил людей!
Всё остальное было уже отработано столетиями и поехало своим путём, потряхивая бумажками и ставя печати. Восемь месяцев Марков отработал на МБ-99, отзывы о нём были положительными и он отделался строгачём, без занесения в личное дело.
В приказе по управлению не было пункта, чем трос грозил людям, так как при швартовке на палубе не должно быть лиц экипажа, не связанных со швартовкой. Это тоже нарушение!
Начальник механико-судовой службы управления, усмехаясь, сказал старшему механику:
- Знаешь, Матвей Сергеевич, всё это произошедшее и четыре аварии были на вахте третьего механика, но он всегда оказывался невиновным, кроме аварии на «Цезаре Кунникове». Наверное, ему помогает наш покровитель Николай Угодник.
И снова МБ - 99 таскал щиты у Рыбачьего, швартовал подлодки,
буксировал баржи, помогал ЭПРОНУ в подъёме утонувших в войну
кораблей в Кольском заливе, но третий механик всегда напоминал сам себе при швартовках: помни о «Цезаре Кунникове».
Виталий Шестаков26.03.2016 20:21Анатолий Акулов26.03.2016 21:37Дмитрий Иванович13.04.2016 19:42Анатолий Акулов13.04.2016 20:35Нет данных (id)
Статья размещена: 22.03.2016
Заметили ошибку? Добавить отзыв Войти в кабинет организации Смотреть статистику Дать рекламу
